— Можно мне зайти ее проведать? — спрашивал я.
— Нет, милый, — отвечала сиделка. — Не сейчас.
Толстая милая тетя, миссис Скок, которая ежедневно приходила делать уборку, тоже к нам переехала. Она за мной присматривала и стряпала мне еду. Миссис Скок в общем мне очень нравилась, но по части рассказывания историй она, конечно, в подметки бабушке не годилась.
Как-то вечером, дней через десять, доктор вышел из бабушкиной комнаты, спустился вниз, в гостиную, и сказал:
— Можешь к ней зайти, но только на минутку. Она тебя зовет.
Я взлетел по лестнице, я ворвался в комнату, я бросился к бабушке.
— Ну-ну, — сказала сиделка, — ты с ней поосторожней.
— Теперь ты выздоровеешь, бабуся? — крикнул я.
— Худшее позади, — ответила бабушка, — скоро я встану на ноги.
— Это правда? — спросил я у сиделки.
— А как же, — она улыбнулась. — Так нам и заявила, что просто обязана выздороветь, чтобы за тобой присматривать.
Я еще крепче сжал бабушкино плечо.
— Вот сигару мне не дают, — пожаловалась она. — Ладно, пусть только уберутся отсюда.
— Она у нас крепкая, — сказала сиделка. — Ничего, через недельку будет опять как огурчик.
Сиделка угадала. Через неделю бабушка уже ковыляла по дому, опираясь на трость с золотым набалдашником, и руководила стряпней миссис Скок.
— Благодарю вас за помощь, миссис Скок, — сказала она наконец, — но теперь вам пора домой.
— Не могу, — заявила миссис Скок, — доктор сказал, чтоб я освободила вас от всякого беспокойства.
Если бы доктор сказал только это! Так нет же, он буквально швырнул бомбу в нас с бабушкой, заявив, что о поездке в Норвегию этим летом не может быть и речи.
— Чушь! — крикнула бабушка. — Я обещала внучку поехать!
— До Норвегии далеко, — объяснил доктор, — мало ли что может случиться. Но вот что я вам могу посоветовать. Берите-ка вы своего внучка и отправляйтесь в какой-нибудь прекрасный отель на южном берегу Англии. Морской воздух — все, что вам сейчас нужно.
— Ну уж нет! — возмутился я.
— Ты хочешь, чтобы твоя бабушка умерла? — спросил доктор.
— Ни за что! — крикнул я.
— А тогда не позволяй ей пускаться в дальнее путешествие этим летом. Она еще не совсем окрепла. И не давай ты ей курить эти жуткие черные сигары.
В конце концов доктору удалось настоять на своем насчет каникул — но не по части сигар. Были заказаны номера в отеле под названием «Великолепный», в знаменитом приморском городе Борнмуте. В этом Борнмуте, рассказывала бабушка, шагу не ступишь, не наткнувшись на древнюю рухлядь, вроде нее самой. Старики там селятся тысячами, потому что свежий острый морской воздух — это они так думают — продлевает им жизнь на несколько лет.
— А он продлевает?
— Ну прям, — сказала бабушка. — Вот уж бред собачий. Но все равно на сей раз нам, боюсь, придется послушаться доктора.
Вскоре мы с бабушкой сели в поезд, поехали в Борнмут и поселились в отеле «Великолепный». Отель был белый, громадный, стоял на самом берегу, и мне показалось, что ужасно скучно проводить летние каникулы в таком здании. У меня была своя комната, но с дверью в соседний номер, к бабушке, и мы навещали друг друга, не выходя в коридор.
Перед самым нашим отъездом в Борнмут бабушка, чтобы меня утешить, подарила мне двух белых мышек в такой маленькой клеточке, и, конечно, я взял их с собой. Ой, до чего они были смешные, эти белые мышки! Я назвал их Уильям и Мэри и сразу же по приезде начал дрессировать. Первый трюк, которому я их научил, — взбираться вверх по моему рукаву и вылезать из ворота.
Затем я их научил взбираться по шее ко мне на макушку, этого как раз очень просто добиться — посыпаешь волосы крошками торта, и все.
В первое же утро в отеле уборщица застилала мою постель, как вдруг из-под простыни высунулась голова Мэри. Уборщица так завизжала, что все из всех номеров кинулись смотреть, кого убивают. Доложили директору. Нас с бабушкой вызвали к нему в кабинет, где последовала пренеприятная сцена.
Директор, мистер по фамилии Джокер, был поджарый господин в черном фраке.
— Я не могу допустить проживания мышей во вверенном мне отеле «Великолепный», мэм, — заявил он бабушке.
— Уж помолчали бы, когда в вашем паршивом отеле от крыс нет прохода! — отрезала бабушка.
— Крыс?! — взвыл мистер Джокер и стал красный как рак. — Но в моем отеле нет крыс!
— Да я одну сегодня утром своими глазами видела. Она по коридору бежала, на кухню.
— Неправда! — завопил мистер Джокер.
— Лучше бы сразу крысоловку поставили, — сказала бабушка, — чем ждать, пока я на вас в министерство здравоохранения донесу. У вас, небось, крысы по кухне так и шныряют, еду с полок воруют, ныряют в суп и обратно!
— Не-е-ет! — завизжал мистер Джокер.
— Неудивительно, что мой тост на завтрак сегодня был весь обгрызен, — неумолимо продолжала бабушка. — Неудивительно, что он отдавал крысой — фу, мерзость! И если вы не примете срочных мер, министерство здравоохранения потребует закрыть ваш отель, пока все тут не подхватили брюшной тиф!
— И вы это серьезно, мэм? — пробормотал мистер Джокер.
— Уж куда серьезней, — припечатала бабушка. — Так вы разрешаете моему внуку держать белых мышей в своем номере — да или нет?
Директор умел с честью складывать оружие, когда убеждался, что оно бессильно.
— Могу ли я предложить вам разумный компромисс, мэм? — сказал он. — Я разрешу ему держать этих мышей у себя в номере, но с условием, что они не будут выходить за пределы клетки. Согласны?
— Это нас вполне устраивает, — сказала бабушка, встала и величаво выплыла из кабинета, уводя меня за собой.
Ну как вы будете воспитывать мышь, когда она в клетке сидит? А я боялся выпускать Уильяма с Мэри, потому что горничная все время за мной шпионила. У нее был ключ от моего номера, и она то и дело ко мне врывалась в надежде застукать мышей на воле. И все грозилась, что как только мышь нарушит правила проживания в отеле, она тотчас же будет утоплена швейцаром в ведре с водой.
В конце концов я решил подыскать безопасное место и там продолжать дрессировку. Неужели в таком большущем здании не найдется свободного уголка? Я сунул своих питомцев порознь в карманы шортов, спустился по лестнице и стал искать.
