Бэнкс и Алекс, обе в собственных масках, подняли шашки вверх, оставляя за собой дымовой шлейф.
– Ладно, брось сразу несколько, – крикнул я Уинтер. – Устрой настоящий хаос!
На ходу она швыряла контейнер за контейнером, пока не израсходовала весь запас. Дымка стала настолько густой, что мне пришлось сбавить скорость из-за плохой видимости.
Отпустив мою талию, Уинтер взяла две шашки в руки и подняла их вверх.
– Ух! – выкрикнула девушка сквозь смех.
Сделав финальный круг вместе, мы завершили нашу эскападу и помчались к таверне.
Люди бросались врассыпную по улицам, стоило дрону пролететь мимо, и исчезали в дыму.
Я слез с байка, поднял маску и спросил, помогая Уинтер:
– Тебе весело?
Выбросив контейнеры, она натянула рюкзак обратно на спину.
– Не знаю. – Девушка рассмеялась. – Какова цена этого веселья?
– Ты застрянешь со мной до конца жизни, – ответил я, приобняв ее за талию. – Фигово будет.
Едва мы направились к зданию, я оглянулся через плечо на Кая.
– Мы не заметили охраны у входа, – сказал друг. – Возможно, он еще не появился.
Отец здесь. Эти ежегодные сборища – единственное время, когда он приглашал уважаемых бизнес-партнеров в свой дом. Точнее, настолько близко к дому, насколько считал нужным. Гэбриэл методичен в своих привычках; гордость не позволила бы ему пропустить или отменить мероприятие.
– Идем, – распорядился я.
Мы вошли в таверну, которая давно превратилась в нечто большее. Это был революционный трехэтажный клуб для встреч с каминами, подлинными деревянными полами в некоторых помещениях, напитками и блюдами на любой вкус, приватными комнатами для игры в покер.
Тут собиралась клиентура побогаче той, что сейчас гуляла по улицам в тучах дыма.
Мужчины – в костюмах и смокингах, женщины – в коктейльных платьях и полумасках на глаза.
– Рассредоточиваемся, – произнес я.
Никто из нас не снял маски. Смешавшись с толпой, но стараясь держаться на периферии, мы разошлись в разные стороны. В тесном зале было чересчур людно. Лавируя между столиками, мы разглядывали гостей в тусклом свете свечей.
Я знал, что он здесь. Отец должен быть либо где-то в комнате, либо на другом этаже.
И вдруг я увидел его. В самом центре, перед винтовой лестницей. Он стоял с еще одним мужчиной и потягивал выпивку.
Отец, как всегда, надел черный костюм, только с белой рубашкой без галстука на сей раз.
Уилл подошел к нам. Я сжал руку Уинтер.
– Тут слишком много людей, мать твою, – сказал он.
Кивнув, я ответил:
– Мне казалось, он выберет приватный обеденный зал.
Мы не могли сделать это на публике.
– Как нам затащить его туда, где никого нет?
Я не знал. Мне нужно было подумать. Окинув взглядом комнату, я заметил его охранников – трое стояли по периметру, а снаружи, вероятно, дежурили еще двое.
То, что нам придется нейтрализовать охрану, я предвидел, но думал, это произойдет на втором или третьем этаже.
Меньше народу. Меньше свидетелей. Если начнем гадить здесь, копы ворвутся внутрь через секунду.
– Вам нужно заставить всех остальных уйти, – наконец, ответила Уинтер вместо меня.
Я посмотрел на нее сверху вниз.
– И как мы их заставим? – уточнил Уилл.
Она сняла свой рюкзак и достала две последние дымовые шашки.
– Хотя бы раз все будут наравне со мной, – пошутила девушка.
То есть будут спотыкаться и искать выход вслепую. Улыбнувшись, я забрал шашки и отдал одну Уиллу.
– Один на одного, – сказал я ему.
Парень ушел, на ходу передавая остальным оборонную стратегию, которую применяли в баскетболе для блокировки защитников в решающие моменты.
Я снял маску, пригладил волосы и одернул костюм.
– Следи за дверью, – произнес я одними губами только что вошедшему Льву.
У меня мелькнула мысль оставить Уинтер здесь – не хотел, чтобы отец ее увидел, – но так она окажется уязвимой для его людей.
Взяв ее за руку, я повел девушку за собой и направился прямо к отцу, схватив бокал с подноса. Его собеседник заметил, что глаза Гэбриэла были прикованы ко мне, уловил намек, извинился и медленно отошел.
Отец посмотрел на меня, потом перевел взгляд на окружающих нас людей, наверное, гадая, как далеко я намеревался зайти.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
Шагнув вперед, я остановился перед ним и сделал глоток.
– Тандер-Бэй, – ответил я тихо.
– Ты можешь получить гораздо больше.
– Уйди, – приказал я, проигнорировав его слова. – Или я тебя заставлю.
Гэбриэл лишь рассмеялся, тоже отхлебнув из своего стакана.
– Со мной не так уж легко справиться. – Он глянул на меня с ухмылкой на вытянутом лице. – Ты до сих пор остаешься паршивым ребенком. Крутой со всеми, кроме меня.
Уинтер сжала мой пиджак сзади и уткнулась лбом мне в спину, напомнив, что она рядом.
Но я не сводил глаз с отца, понимая – он прав. Еще ребенком, когда я наконец-то обрел голос и стал перечить людям, сокрушать всех, кого считал угрозой для себя, причинять боль другим, чтобы не страдать самому, я его все равно боялся, потому что нуждался в нем. Насколько хуже сложилась бы моя жизнь без защиты, обеспеченной отцовскими деньгами и влиянием?
На определенном этапе я начал задаваться вопросом: вел ли я себя так, потому что мог? Или мое поведение являлось единственным способом выжить в том доме? Ведь одиннадцатилетних детей не должны посещать мысли о самоубийстве.
Гости в зале всполошились. Я не отводил взгляда от глаз отца. Мои друзья вернулись, и Уинтер была со мной, поэтому я совершенно не сомневался – никакими угрозами отец не изменит курс моих действий. Мне больше не нужен ни он, ни его состояние, ни его защита. Я хотел, чтобы Гэбриэл исчез.
Подальше от этого города, подальше от нас.
Если он откажется уехать добровольно, я без колебаний воспользуюсь той маленькой флешкой с компроматом. Может, этого окажется недостаточно для его уничтожения, однако попытка – не пытка.
Послышались выкрики людей, пока голубой дым из двух шашек, незаметно сброшенных Уиллом в углах, густо заволакивал тесную комнату.
Мы с отцом пристально смотрели друг другу в глаза. Люди суетились, спасались от дымовой атаки, кашляя и боясь испачкать свои наряды.
Губы отца изогнулись в легкой улыбке – он понял, что происходит. Я ответил ему аналогичной ухмылкой.
