Бьянки ответил, что не было, а потом начал припоминать события того года, когда происходили преступления. Он упомянул, что убийства начались, когда он съехал от Анджело. Также он объяснил, что провода, которыми душили жертв, они клали в пластиковые пакеты и выбрасывали на помойку.
Хотя на первом сеансе с доктором Эллисоном Бьянки рассказал лишь о девяти убийствах, последующие его показания в полиции свидетельствовали, что он принимал участие во всех десяти преступлениях, совершенных в Лос-Анджелесе Хиллсайдским душителем. В некоторых случаях имелись неопровержимые улики – сохранившиеся вещи жертв, например кольцо Йоланды Вашингтон. Показания Бьянки по другим жертвам подтверждались лишь косвенными доказательствами. В конце концов в Калифорнии Бьянки могли обвинить только в пяти убийствах, за которые ему грозили пять пожизненных сроков.
Поговорив о роли Бьянки в преступлениях, Эллисон сменил тему и спросил, каким образом к убийствам оказался причастен Анджело Буоно.
– Откуда мне знать, приятель. Понимаете, он ведь… ну… из тех, кого легко пустить по заданной программе, врубаетесь? Я подбросил ему идею, и он принялся за ее выполнение. Мне такие ребята по нутру.
– Ладно, как вы с ним задумали первое убийство?
– Просто сидели однажды, трепались. Я и спросил, убивал ли он когда-нибудь. Он-то считал, что говорит с Кеном. Да он вообще об этом не думал. Отвечает: не знаю, а зачем тебе? Я говорю: ну интересно же, на что это похоже. А он: понятия не имею. Я говорю: знаешь, надо как-нибудь попробовать. Он отвечает: ладно, конечно. Вот мы и попробовали.
– Скоро?
– Через неделю-полторы.
– Кто и кого убил?
– Первую бабу прикончил я.
– Кто она была такая?
– Какая-то черномазая потаскушка. Не помню, как звали. Кому, на хрен, нужны эти имена.
– Где вы ее подобрали?
– В центре.
– Как вы с ней познакомились?
– Она была проституткой. Анджело катался по району и снял ее. Я ждал на улице. Он подвез ее к тому месту, где я стоял, и я сел в машину. Мы поехали на шоссе. Я ее трахнул и убил. Мы выкинули тело, вот и все. Фигня.
Эллисон понял: они только что услышали признание в убийстве Йоланды Вашингтон. Затем он спросил, кто убил вторую жертву.
– Анджело.
– Вы были с ним?
– Он и сам отлично справился.
Эллисон начал расспрашивать о деталях и многое узнал о калифорнийских жертвах: как девушек сначала заставляли раздеваться, а затем насиловали и убивали. Бьянки описал убийство Дианы Уайлдер и Карен Мэндик, пояснив, что разлучил подруг, затем убил каждую по очереди, а когда все было кончено, отнес тела в машину. Все детали совпадали с тем, что уже было известно полиции.
Наконец мучительная беседа со сквернословящим на каждом шагу Стивом осталось позади. Доктор Эллисон получил достаточно информации для постановки предварительного диагноза – расщепление личности – и достаточно доказательств, чтобы убедить Дина Бретта: его подзащитный действительно виновен во вменяемых ему преступлениях. Психиатр вывел Бьянки из гипноза.
Кен ничего не помнил, но очень удивился, что у сигарет, которые он курил, оторваны фильтры. Стива, заядлого курильщика, фильтры раздражали. Кен, напротив, не выносил сигарет без фильтра. На протяжении всего сеанса Стив, перед тем как закурить очередную сигарету, отрывал у нее фильтр. Кроме того, Стив передвинул пачку с того места, где Кен оставил ее в начале введения в гипноз. Шок, вызванный оторванными фильтрами и перемещением пачки сигарет, стал новым доказательством провалов в сознании. Однако пока доктор Эллисон решил не посвящать Кена в подробности разговора со Стивом.
Беседа Эллисона с Бьянки продолжилась на следующий день, 19 апреля 1979 года. Кен плохо спал ночью и рассказал врачу о своем сне, который он записал, когда проснулся:
– Я играл со своим близнецом. Не похожим на меня. То ли на Равена-стрит, то ли на Вилла-стрит. Мы носились по улице, играли, смеялись. Отлично проводили время. Мы были еще маленькие. Наша мама вышла на наше крыльцо и позвала меня домой. А брата не позвала. Я вошел и попытался объяснить, что он все еще внутри… снаружи. Она не дала мне закончить. Влепила пощечину и отправила меня в комнату.
Бьянки добавил, что называл своего близнеца по прозвищу – Стикс. И признался, что сам не понимает, почему. Затем Кен сообщил, что уже видел его в других снах. Обычно во сне они были детьми и играли друг с другом. Не то чтобы они были друзьями, но и не врагами. Потом Бьянки описал сны, которые повторялись в последние годы:
– Когда я вижу папу, он настолько реален, что когда я… просыпаюсь, мне чудится, будто все это было на самом деле. Словно память о том, что ел на ужин вчера вечером. Сон настолько реален, что это будто действительно было, понимаете?
В общем, как и с вчерашним ужином, вы будто знаете, что это по-настоящему. Но именно такое чувство у меня и было. И с ним же я проснулся сегодня утром. Я сделал то, что вы мне велели. Вчера вечером положил блокнот у кровати, перед тем как лечь спать… Я всегда кладу его рядом с кроватью, чтобы, когда проснусь, можно было сразу записать сон. Я могу прочитать, что написал, а потом мы это обсудим.
Доктор Эллисон согласился, и Бьянки начал читать:
– Я поднимался по лестнице в доме. В большом доме. На верхней площадке была дверь. Я потянулся к ручке, дверь неожиданно распахнулась, и там стоял мой близнец. Он бросился на меня. Мы начали драться. Мне удалось свалить его на пол и сесть сверху. Я велел ему убираться из моей жизни. Почему он вечно ко мне лезет? Он ответил, что хочет поговорить. Я не спешил. Он заверил меня, что постарается быть благоразумным. Мы взяли стулья и сели. Ноги у него дрожали. Я спросил, кто он такой. Старый друг, ответил он. Я сказал, что он мне не друг. Он возразил, что мы давние друзья, но я, наверное, забыл об этом. Я спросил, как его зовут. Он сказал: Стив. Стив, а фамилия? Уокер, ответил он. Ноги у него по-прежнему дрожали. Я спросил что-то вроде: зачем он меня так достает? Он заявил, что я его разочаровал. Не понимаю, ответил я. Он сказал: мы столько лет были вместе. А теперь ему все это надоело, особенно моя мама. Я возразил: она и твоя мама тоже. А он: ну вот еще, вовсе нет. Он сказал, что мне следовало дать ей сдачи много лет назад. Я ответил, что не могу. Только не маме. Он начал злиться. Я сказал: лучше не надо. Я его больше не боялся. Мне было его жаль.
Он сказал: мое спокойное отношение его так бесит, что мы с ним перестали быть друзьями много лет назад. И добавил, что с тех пор изредка возвращается, а как только ему удастся, он сразу меня прогонит. Сначала, по его словам, он приходил мне помочь, но потом так разозлился, что не раз пытался прогнать меня. Но не сумел, поэтому решил делать все возможное, чтобы меня прогнали другие люди.
Я ответил, что не понимаю, как он собирается меня прогонять. Стив сказал, что может занимать мое тело на какое-то время: на минуту, на день. Так он и делает, и совершает разные ужасные поступки, а потом уходит, чтобы подставить меня.
