Книга Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки, страница 76. Автор книги Тед Шварц

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки»

Cтраница 76

– Брат переслал их мне, – поведала мне собеседница. – Они были написаны на дешевой бумаге или разлинованных тетрадных листках, будто позаимствованных на работе. Некоторые были напечатаны на машинке, другие нацарапаны карандашом или ручкой, печатными буквами или практически неразборчивыми каракулями. Были полуграмотные записки и послания, свидетельствующие об образованности автора. И во всех содержались просьбы о помощи: либо во взаимоотношениях с мужчинами, либо в сексуальных практиках, либо в общении с подраставшими дочерьми.

Автор одного из писем рассказывала, что ее дочь-подросток предается разврату со своим дружком. Женщина просила преступника, осужденного за изнасилования, помочь исправить ситуацию. «Муж бросил нас несколько лет назад, – писала она. – Сильный мужчина уберег бы дочь от беды».

Некоторые предлагали насильнику рассказывать подросткам о сексе. Были вопросы про романтические отношения и брак. Многие женщины признавались, что они не замужем (одиноки, овдовели или разведены) и нуждаются в советах опытного мужчины по воспитанию детей.

Большинство вопросов скорее укладывалось в программу специальных семейных курсов для родителей, какие существуют в нашей церкви и в государственной и приходской школах, которые посещали мои дети. Такие темы вполне уместны для матерей, чьи дети вступают в пубертатный период: менструация, свидания, время, после которого подростку полагается быть дома, бунтарские высказывания и поступки. Подобные вопросы могут появиться у любой матери, однако ответы на них лучше искать в более подходящих местах – например, местной библиотеке. Почти повсюду в Америке есть школьные психологи, священники, организации вроде Семейной социальной службы и Ассоциации планирования семьи. Жестокий насильник, осужденный за надругательства над женщинами и похищение двух девушек с намерением их пытать, – неподходящий источник информации. Однако большинству авторов писем он представлялся олицетворением сильного мужчины, к которому они шли за советом.

Через сестру насильника я обратился к нему и попросил разрешения связаться с одной из писавших ему женщин. Но когда я упомянул, что написал книгу о Хиллсайдском душителе, он пришел в ярость и обозвал меня бессовестным прихлебателем. Его возмутило, что мне хватило наглости похваляться перед ним своей книжонкой. Мне не просто запрещали писать той женщине и общаться с ним самим, но и посоветовали заняться настоящим делом, а не выезжать на таких знаменитостях, как они с Кеном Бьянки. Насильник облил меня презрением, точно рок-идол, выставляющий вон льстивую фанатку, которой вздумалось, будто секс со звездой имеет какое-то отношение к любви, обязательствам и человеческим отношениям.


Я обратился к чиновникам пенитенциарной системы за разъяснениями по поводу контактов заключенных с внешним миром. По моему мнению, преступники не имеют права получать такие письма, однако все оказалось по-другому: пока заключенный не совершает преступлений в стенах тюрьмы, он волен переписываться с кем угодно.

– Методы, с помощью которых мы можем защищать граждан от преступников, ограничены, – объяснил один чиновник из Флориды. – Тюрьма – это закрытое сообщество, где количество заключенных намного превышает штат. У нас сидят старики, которые хотят одного: чтобы их оставили в покое и дали им спокойно умереть. У нас сидят молодые правонарушители, которые отличаются чрезвычайной жестокостью и жаждут доказать, что здесь, за решеткой, они такие же крутые, как и на воле. У нас сидят душевнобольные, хотя нам не позволено их так называть. Они понимают разницу между плохим и хорошим, почему и угодили в тюрьму, а не в психиатрическую лечебницу, но это правовые нюансы. Эти ребята – чокнутые, они могут внезапно психануть, покалечить себя, наброситься на сокамерников или на охрану.

Мы никогда не рубим сплеча. Большинство наших подопечных надеются когда-нибудь выйти на волю. Мы обязаны удостовериться, что у них есть аттестат о среднем образовании и определенная профподготовка, ведь, если им не удастся найти работу, они возьмутся за старое. Впрочем, публика не хочет ничего знать. Народу важно наказать преступников, а не дать им бесплатное образование. Поэтому мы вечно вынуждены объясняться, особенно когда нам требуется техническое оборудование, например компьютеры. Заключенным, которым мы доверяем, предоставлен ограниченный выход в Интернет, хотя в некоторых тюрьмах осужденным закрыт доступ к любым устройствам, с которых можно выйти в Сеть. Но основы компьютерной грамотности необходимы этим мужчинам и женщинам не меньше умения писать и считать, – чтобы работать за кассой, на стройке, чтобы научиться общаться с потенциальным работодателем.

То же самое с письмами и телефонными разговорами. Мы их проверяем, но, если нет ничего противозаконного, что тут сделаешь? Среди тюремных священников, которых мы допускаем в исправительные учреждения, попадаются самозванцы или чудаки, но, если они честны с заключенными, действительно проводят службы и занятия по изучению Библии, мы их не трогаем, потому что правила соблюдены и некоторые преступники в самом деле исправляются. Вот так же с письмами и звонками. Случается, завязываются настоящие романы и заключенные обращаются за разрешением на брак. К некоторым после предварительного досмотра пускают посетителей. Большинство женщин, повстречай они этих парней на улице, с воплями убежали бы прочь, а тюремные романы обычно заканчиваются через пару недель после освобождения заключенного. Но это опять-таки вопрос оценки рисков.

Хочу ли я, чтобы моя дочь переписывалась с арестантом? Разумеется, нет. Хочу ли я запретить заключенным переписку с незнакомыми женщинами? Нет, потому что мне не нужен бунт в тюрьме.

Разговаривая с одной женщиной, которая завязала отношения с серийным убийцей, прочтя о суде над ним, я упомянул, что этот человек совершал преступления по одному образцу. Сначала он накрепко связывал свою жертву и вставлял ей в рот кляп. Потом часами насиловал ее, всегда находя повод, чтобы избить. Если она хоть как-то сопротивлялась, он впоследствии объяснял полиции: «Эта сучка решила, что она слишком хороша для меня, и ее пришлось проучить». Если жертва надеялась, что покорность спасет ей жизнь, он рассуждал так: «Она всего лишь потаскушка, которая делала вид, будто ей страшно, а в действительности ей самой этого хотелось. Нечего было врать, что она меня не хочет, когда она просто не могла мной насытиться». Какое бы оправдание ни приводилось, жертву все равно избивали.

Подруга преступника хихикнула, выслушав мои объяснения, и заявила:

– Я была бы не против, чтобы он меня связал и обработал как следует.

– Но несколько женщин в результате погибли, – напомнил я ей. – А остальные оказались в больнице с переломанными костями.

Тут она разозлилась и стала угрожать мне судебным преследованием, если я раскрою ее личность или распространю «ложь» о ее «возлюбленном». Она отказывалась верить в его жестокость.

– Все это придумала полиция, – заявила она. – Он сам мне рассказывал, что те женщины погибли случайно, а он никогда мне не врет, поэтому я ему верю.

– А как насчет тех, которые попали в больницу?

– Жесткий секс, – отрезала она. – Не в моем стиле, но у меня есть друзья, которые пробовали. Со мной он так не поступил бы. Ему просто хотелось доставить удовольствие тем девчонкам. Он ведь очень старается всем угодить. Поэтому и попал в беду. Мужчины, которые бьют женщин, знают, насколько далеко можно зайти, поэтому не оставляют следов и всегда выходят сухими из воды. А он такой чуткий – делал, что попросят, хоть и не умел. Вот почему в итоге они очутились в больнице. Я поклонница более романтического секса, поэтому со мной такого никогда не случится.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация