— Ты хочешь мне что–то сказать, брат? — спросил Люций с той же язвительной интонацией, которая всегда возникала у него в разговорах с Кризитием. Вечный осклабился, обнажив свои черные зубы-иголки, пока очищал подаренный их отцом лаэранский клинок от крови и грязи.
«И что теперь скажет примарх? — сердито подумал Кризитий. — Увидев своего чемпиона сейчас». Будет ли он отвергнут? Или же их отец стал еще хуже и в нём не осталось места для осуждения?
Когда «Громовой Ястреб» приземлился в посадочном отсеке «Диадемы», «Когтистую Королеву» дернуло от резкого столкновения. Штурмовой трап начал опускаться, издавая шипение гидравлики, и израненные воины Когорты Назики поднялись, чтобы сойти на борт ударного крейсера. Они шли мимо Люция и Кризития, молча сидящих друг напротив друга у выхода на пандус.
Налитые кровью зеленые глаза Вечного не отрывались от Кризития, а жестокая улыбка не сходила с губ. Секунды растягивались и, казалось, застывали в бесконечности. Кризитий сжал кулаки, незаметно отведя руки в сторону и положил ладонь поверх оружия в кобуре. Мечник встал и молча развернулся, зашагав вниз по штурмовой рампе «Громового Ястреба».
Люций смотрел ему вслед, всё еще улыбаясь, но уже не так ядовито. Его взгляд задержался на ятагане Адженниона. Оружие мягко покачивалось в ножнах на бедре Кризития.
«В одну из следующих ночей этот клинок покинет ножны, — подумал Люций, — скоро это случится».
Поднявшись, он обвел взглядом через плечо десантный отсек «Когтистой Королевы». Чезаре завернул труп Рубитайля в серебряное полотно, приготовив его для исполнения своих обязанностей апотекария, после того, как он отведет новых рабов на нижние палубы. Проход отсека был скользким от крови, отдающей влажным блеском в свете аварийных огней, наполняя тесное пространство резким трансчеловеческим запахом.
Кровь его братьев. Люций на мгновение нахмурился, удивившись этой внезапной мысли. Он не помнил, покидало ли его это чувство, или он был одержим ним с самого начала, но просто не придавал этому никакого значения. Легионеры Когорты Назики были его клинками. Когда меч ломается в бою, он становится бесполезным и владелец избавляется от него, находя замену.
Люций зарычал, отгоняя нарастающий вой голосов, жалящий его мысли. Он выдохнул, приказывая себе сосредоточиться на гулком стуке своих сабатонов, спускаясь по трапу «Когтистой Королевы», но обнаружил, что уже стоит внизу. Он тряс головой, собираясь с мыслями, пока шёл к черному полированному настилу. Кучки скрюченных слуг убегали с его пути. Он направился к мостику корабля.
Так много клинков он сломал за последнее время. В его распоряжении осталось слишком мало оружия, которое могло бы послужить его целям.
«Возможно, — подумал Вечный, — пришло время найти замену».
I.VIIIОн открыл глаза; лишь темнота поприветствовала его. Не беспросветная ночь или обесточенные коридоры корабля, а истинная, бездонная тьма. На мгновение паника обожгла мозг едким прикосновением. Человека одолевала мрачная уверенность в том, что ему вырезали глаза. Он быстро заморгал, едва ли не задыхаясь от облегчения, когда почувствовал выпуклости под своими веками. Медленно, в муках, он сомкнул их, прилагая все усилия, чтобы заглушить обволакивающее головокружение и начать контролировать дыхание, которое сквозило между стучащих зубов.
Диренк не помнил ничего о том, как попал сюда. Последние воспоминания превратились в сумбурные образы, мелькавшие и переключавшиеся так, словно были спроецированы неисправным пикт-каналом: странная планета, на которую упал корабль, разорвавшийся на части вместе с тектоническими плитами. Он вспомнил, как пошатываясь, поднялся на ноги и мир вокруг затмил широко раскрытый серебряный металлический глаз.
Полубог. От этого воспоминания кровь застыла в венах Диренка. Полубог из банды, уничтожившей «Бойцовую псину» вместе со всей командой. Полубог забрал его.
Адреналин растапливал лёд в венах. Пока он был слеп, другие чувства возвратились к нему. Он почувствовал холодный, затхлый воздух, исходящий от древних очистителей атмосферы. Солоноватый привкус железа уже почти не раздражал язык. Он чувствовал, как холодный металл дрожит под его босыми ногами в такт отдаленному гудению вокруг.
Он находился на другом корабле. На корабле Полубога. Но почему?
Любой из ответов на этот вопрос устрашал Диренка. Он знал об оставшихся воинах разбитого III легиона из самых незначительных обрывков разговоров своих хозяев. «Бойцовая псина» и раньше сталкивалась с такими, как они, хотя это не заходило дальше стычки между кораблями в слишком плохом состоянии для серьезной битвы. Он никогда не видел Детей Императора до крушения, и, если хотя бы часть того, что говорили его хозяева, была правдой, то самым мудрым решением было бы найти способ свернуть себе шею.
Впервые с того момента, как он пришел в сознание, Диренк попытался поднять руку. Конечность не слушалась, как и другие части тела. Он не чувствовал на себе ни кандалов, ни цепей, которые удерживали бы его на месте, и все же он не мог пошевелиться. Единственное, что он смог ощутить — призрачный зуд, исходящий от культи. Зародившаяся в спине паника начала поедать разум раба XII легиона, перекатившись до затылка, а потом вновь вернулась назад, чтобы затанцевать вдоль позвоночника.
Но острее всего Диренк ощущал опустошение. Каждая мысль наяву обрывалась на дразнящем воспоминании о розовом тумане на борту «Бойцовой псины». Мучительная несостоятельность вспомнить хоть какие–то конкретные ощущения, кроме абсолютного блаженства. Нервные окончания Диренка подергивались без причины, вызывая судороги и тревожное беспокойство, которые лишь усугубляли терзания его психики из–за паралича.
Где–то поблизости раздался глухой щелчок, заставивший Диренка непроизвольно стиснуть зубы. Хотя он и не ощущал этого, но был уверен в том, что по коже пробежали мурашки от того, что над ним зависло вибрирующие устройство. К нему частично вернулось зрение, но этого было достаточно, что бы он мог разглядеть фигуру, стоящую над ним.
Нечеловечески высокое, худое андрогинное создание, в блестящем черном резиновом костюме. Оно смотрело на него сверху вниз, осклабившись зубастым ртом.
Существо протянуло руку к Диренку, его плоть была мягкой и бледной, словно молоко. В раскрытой ладони лежала горстка розоватого порошка. Во рту Диренка пересохло, язык стал тяжелым и толстым, когда он попытался выжать из себя вопрос.
— К… кт…
Слова его поглотило тихое шипение, заглушившее все звуки вокруг. Андрогинное существо выдохнуло, мягко выпустив розовую пыль в лицо Диренку. Порошок сыпался перед глазами, казался таким тёплым на фоне холодного воздуха и обволакивал всё тело. По ощущению порошок был подобен шелку и раб расслабленно вдохнул, чтобы впустить розовую пыль внутрь себя.
