Его послание было ясно как ночь и каждый мог его разглядеть. Мантию, что он украл у него не отнимут. Когда он умрет, умрут и Крылья Фениксийца. Он станет последним Орлиным Королём.
Платиновые слезы излучали эфемерный свет, омывая «Диадему», в тот момент, когда Виспиртило, пошатываясь, вышел в диафрагму. Он почувствовал мягкую вибрацию закрывающейся за ним двери и активировал магнитные замки с резонирующим лязгом, которого не мог услышать в порочной пустоте. Медленным и размеренным шагом он направился к краю минарета.
Маг-замки сабатонов заставили ощутить себя так, словно он продирался сквозь грязное болото. Там, где неаугментированный человек умер бы от удушья или концентрированного облучения радиацией, Виспиртило выжил. Генноулучшенная физиология легионера сохраняла в венах высокий запас кислорода, а три легких защищал от взрыва при отсутствии внешнего давления черный панцирь. И, не смотря на это, он ощущал, как последние остатки тепла покидают тело — его опустошил холод. Слюна закипала и Виспиртило ощутил, как язык начало покалывать.
Бледная плоть раптора приобрела пепельно-серый оттенок, постепенно застывая. Сухожилия и мышцы конечностей дрожали и сжимались в холодном безвоздушном пространстве, превращая движения в вялое шарканье. От первых признаков кислородного голодания у него закружилась голова.
Осталось лишь несколько шагов.
Пламя души любого, кто остался снаружи «Диадемы» в открытом пространстве Ока, являлось маяком для Нерожденных с тех самых секунд, когда он делал первый шаг по стальной коже корабля. Слабые очертания закружились вокруг носа звездолёта III легиона — едва заметные следы бесконечного голода и древнего разума. Без проклятого обжигающего света поля Геллера, обитатели нематериальной раны в реальности, рыскавшие в поисках добычи, подплыли ближе, ведомые ненасытной жаждой полакомиться душами смертных.
На краю минарета Виспиртило увидел приближающихся демонов. Он поднял копье, прекрасно осознавая, что это действие разорвало почти каждый мускул и каждое сухожилие его руки, хотя он и не ощущал боли. Последний Орлиный Король приложил золотой наконечник к груди и медленно повел им от правого плеча до левого.
Тёмные жемчужины цвета бордо вынырнули из бури психической энергии. Нерожденные набросились на него подобно первобытным океанским хищникам. Они ласкали пролитую кровь мимолетными касаниями когтей, родившихся из порочного света.
Виспиртило опустил древко копья рядом с собой. Его сознание начало угасать, веки смыкались, словно двери лифта. Он зарычал, заставляя себя держать застывшие глаза открытыми. Он не будет ущербной жертвой. Он должен быть в сознании, когда его схватят.
Воин задрал подбородок и обнажил свое горло навстречу шторму.
Повелитель рапторов стоял неподвижно, пока вокруг него плавали демоны, являвшиеся тонкими призраками мыслей и теней. Виспиртило ощущал, как они омывают его взглядами без глаз, как кружат, как их движения гипнотизируют в тот момент, когда они приближаются, описывая кольцо вокруг него. Все туже и туже.
Последний Орлиный Король приготовился к вечному ужасу и нескончаемой агонии в обмен на ответную милость Слаанеш. Он не видел ничего, кроме языков окружавших его разумных существ, порожденных эмоциями. Они грызли друг друга и дрались между собой, пока один из них не встал на задние лапы перед Виспиртило.
Ангельское лицо демона потрескалось и обветшало, подобно статуе, изношенной временем и дурным обращением. Он наблюдал за Виспиртило, смотрел на кровь, которая всё еще сочилась из груди воина, словно сверкающие драгоценные камни. Казалось, что он смотрит сквозь панцирь из мяса и костей в самое сердце раптора.
Из ниоткуда появился коготь чистого черного цвета, темнее, чем само пространство между мирами. Он завис на расстоянии волоска от зрачка левого глаза Виспиртило. Секунда, казалось, растянулась до бесконечности, и легионер задумался о том, как начнутся его мучения.
В одно мгновение ока коготь исчез вместе со своим хозяином. Шторм, вызванный Нерожденными, утих, растворившись в клубящихся туманностях из потерянных душ. Виспиртило стоял нетронутым на минарете. Твари исчезли, не оставив ничего, кроме следов аур — доказательство голода, который они так и не удовлетворили.
Разум Виспиртило пронзило смятение. Может быть, это какая–то злая игра, в которую играют подлые обитатели варпа? Неужели его убили и он просто этого не заметил? Он ждал несколько секунд. Мысли пробивались сквозь кислотный укол разочарования.
Осознание того, что произошло, было самым сильным ударом из всех, который он когда–либо получал.
У него не осталось души, которую они могли бы забрать. Там внутри не было ничего. Ничего не осталось, что сгодилось бы в пищу даже для самых ничтожных из Нерожденных. Столетия святотатства, резни, нескончаемого предательства уничтожили в нем каждую частичку сущности. Его опустошил бог, которому он поклялся в верности.
Виспиртило, предводитель Рипакс, не мог быть жертвой, поскольку он более не представлял ценности для божества.
Он был пуст. Воистину, навечно опустошен.
Прошла восемьдесят одна секунда с того момента, как Виспиртило вышел из лифта. Он развернулся, измученные мышцы стонали, разрываясь вокруг твердых как железо костей, и, шатаясь, зашагал обратно внутрь.
I.X— Стало быть, — улыбнулся Люций, — амбиции победили и время пришло.
Кризитий молчал. Напряженная поза выдавала угрозу, которую хотелось выпустить на волю, но руки он держал подальше от оружия.
— Ты в этом уверен, Кризитий? — Люций не прекращал улыбаться с тех пор, как тот появился. — У тебя еще есть время подойти сюда, — он ткнул когтистым пальцем в пространство перед собой, — и упасть мне в ноги. У тебя всё еще есть шанс остаться в живых.
— Я не стану этого больше терпеть, брат, — прошипел Кризитий, — я не пойду за тобой, Люций. Ты выжил из ума!
— Трезвость ума, дорогой брат, не бывает двоичной, — ответил Люций, ядовитая улыбка зазмеилась по его губам, — она либо есть, либо её нет. — Люций сделал шаг вперед, — спустись со своей высокой башни, сходи туда, куда ходил я, посмотри на то, что видел я, и тогда мы сможем поговорить о том, что такое безумие.
— Мне всё равно, где ты был, — отрезал Кризитий, — так же, как и всё равно, что ты видел. Я забочусь о будущем Когорты Назики, о будущем, где твоему правлению придет конец. Прямо сейчас.
Люций склонил голову набок и вздохнул. Он посмотрел на остальных воинов за плечами Кризития.
— Значит, он говорит за всех? Вы хотите, чтобы он вёл вас?
— Никто не говорит за меня, — проворчал Кадарн. Палач-отступник стоял без шлема, и опирался на рукоять топора, на его лице из лоскутов обожженной плоти и шрамов застыло выражение веселой отстраненности, — когда мои бывшие братья отказывались от своих убеждений, они решали что тех, кто претендовал на роль нового лидера нужно испытать. Такие споры решались кровью и сталью.
