Реакция его была странной, словно он недоволен. Или просто не верит. Для меня же в этом браке важны другие ценности: главное, чтобы был покой. Пусть меня не трогают. На остальное я готова закрывать глаза.
— У меня нет больше вопросов, — улыбнувшись, сказал наг.
Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр
Дверь за ней закрылась. В глубине души поднималось раздражение. Игра могла окончиться моим проигрышем. Неужели она действительно… такая?
До вечера нужно было чем-то заняться. Просто сидя в комнате и осмысливая произошедшее, есть риск потерять только что приобретенное равновесие. Чего мне не хотелось.
Из разговора с наагасахом я вынесла важную информацию. Во-первых, я — наивная глупенькая девочка. Так я выгляжу в глазах своего жениха. Меня это не задевало, и казаться умнее я не желала. Если честно, то после тех глупостей, что я случайно наделала, я сама не считала себя особо умной.
Во-вторых, он не верит в твердость моих слов и намерений. Я бы тоже не верила. К слову сказать, чужим обещаниям я никогда особо не доверяю. В своих клятвах у меня есть гарантия исполнения. В себе я полностью уверена.
В-третьих, никаких сердечных привязанностей в этом браке не будет. Меня это не шокировало. Среди аристократии очень много браков по расчету. Если ты уважаешь супруга, то это уже хорошо. Его желание иметь несколько жен, я тоже понимала. Так увеличивается вероятность появления наследников. Я не уверена, что вообще смогу родить от нага. С трудом себе это представляю. Но если они и раньше брали женщин других рас и еще не вымерли, то, наверное, это возможно.
В-четвертых, он добивается каких-то еще неведомых мне целей. Это просматривалось в его манере общения и поведения. Иногда мне казалось, что он ждет чего-то. Скажет или сделает и ждет. А чего ждет?
— А сколько наагасаху лет? — вопрос был адресован Шайшу.
Мы располагались в библиотеке. Я сидела на подоконнике, а наги, расположившись на диванах, пили чай, который принесла служанка.
— Двести тридцать два.
Я задумчиво посмотрела в окно. В небе летали птицы, солнце все ближе опускалось к отметке, за которой начинался вечер. Для нага, почти два с половиной века может и немного, но для человека, за этот период сменится шесть-восемь поколений, минимум. Большинство развлечений ему приелись, наверное, еще в юношескую пору. Я читала когда-то про оборотней-гориптиц, сейчас уже вымерших. Как и все оборотни, они жили долго, но взрослели и вступали в пору юности так же как и люди, к годам четырнадцати-пятнадцати. Сочинитель писал: "…по истечении двухсот лет былые развлечения перестали приносить ему удовольствие. Его одолевала скука и приступы глухого раздражения. Единственное, что могло его еще позабавить, это тонко выплетенные интриги, которые он строил во множестве…". Это было описание советника императора Ромиса, повелителя Арвании — древней, ныне не существующей империи. Наагасах, похоже, подвержен тому же недугу.
Каково это — скучать? Кипение крови, которому все склонны в юношеском возрасте, обошло меня стороной. Я не выплескивала свою энергию наружу, и она продолжала тихо бурлить во мне. Да, я не могла долго сидеть на одном месте. Все окрестные земли в радиусе трех дней пути я знала, как свои пять пальцев. Ну, кроме Лядащего леса. Да и этот лес я знала лучше многих, так как все, кто осмеливались забредать в него, ходили недалеко и больше старались его не посещать.
Мне нравились книги, я обожала узнавать что-то новое. Еще больше мне нравилось прошлое. Настоящее проходит у нас перед глазами и тут же переходит в будущее, которое становится настоящим. А то настоящее, что остается позади, превращается в прошлое. Сколько знаний и историй осталось там, в прошлом. То, что я вижу в настоящем, мне не очень интересно. Другое дело прошлое, с сокрытыми в глубине веков загадками. Оно манило меня.
Поэтому я плохо понимала, что такое скука, когда вокруг такой огромный мир и так много неизведанного. Если бы у меня была возможность, я ходила бы по миру и знакомилась с ним и с прошедшими веками. Мир огромен, а прошлого так много. Этого хватило бы не на двести лет, а на куда больший срок.
Сейчас я читала сказки. Да, именно сказки. Старая книга, с обилием устаревших слов в тексте, но в хорошем состоянии. Здесь были сказки о древних народах. О нагах не было ни слова, но я уже не стремилась что-то узнать про них.
Дверь библиотеки открылась, и на пороге показался милорд Долиан. Он окинул нашу компанию изучающим взглядом. Я тут же вспомнила, что на мне рубаха, штаны и сапоги. Не очень приличный вид, но я не смутилась.
— Я не хотел мешать вашему уединению, — извинился он.
— Ничего страшного милорд, — спокойно ответила я. — Библиотека в вашем распоряжении. Пожалуйста, не обращайте на нас внимания.
Он прошел и тут же скрылся за стеллажами. Не успела я погрузиться в текст, как Шайш тихо обратился ко мне:
— Госпожа, скоро время ужина. Думаю, нам следует вернуться, чтобы вы успели привести себя в порядок.
Я посмотрела на солнце. Да, он прав. Захлопнула книгу и, спрыгнув с подоконника, направилась к двери. С боку уже привычно пристроился Шайш, а позади рыжая парочка.
Провожавшая меня к покоям наагасаха служанка еле сдерживала слезы жалости ко мне. Похоже, она искренне верила, что ждет меня ужасная участь. Либо съедение, либо лишение чести. Отец, когда сообщал, что он позволил проводить мне вечера в опочивальне нага, мялся и казался виноватым. Еще бы! Это нарушение всех приличий. Чтобы незамужняя девушка проводила время в комнате мужчины… Вопиющее безобразие, как заявила мачеха. Она была резко против этой идеи. Я даже испытала к ней за это благодарность.
Охрана почтительно мне поклонилась и отворила двери. Я зашла. Гостиная оказалась пуста. Значит, действительно надо следовать в спальню. Я медленно пересекла комнату и толкнула дверь в опочивальню. Она встретила меня приглушенным светом. Мерцали огнями многочисленные лампады, под потолком разливали приглушенно-интимный свет магические шары. По полу разбросаны во множестве большие подушки. Сам наагасах обнаружился на кровати. Я замерла.
Хвост. Длинный, антрацитово-черный хвост опускался с кровати и извилистой лентой лежал на полу. При моем появлении он лениво шевельнулся. На наагасахе была только рубашка черного цвета со свободными рукавами и кожаный пояс с большой, золотистого цвета бляшкой по центру. От этой бляшки вниз опускалась широкая полоса того же желтоватого металла. Она как раз закрывала две большие пластины на хвосте, предназначение которых меня смущало.
— Проходи, располагайся, не стесняйся, — нараспев произнес наагасах.
Я вошла. Немного помявшись, прошла к единственному креслу у столика и села. По хвосту прошла сильная вибрация, и он с жадностью двинулся ко мне. Это пугало, но уже не так сильно, как тогда у озера. Кончик хвоста обвил мои стопы и замер, слегка подрагивая. Горячий. По ощущениям напоминало большую собаку, которая обернулась у ног своего хозяина и теперь дрожала от восторга по этому поводу.
