— Почему ты не одела браслет? Я велел! — прошипел он.
— И? — неожиданно для себя огрызнулась я. — Мало ли для чего этот браслет. Может, такие рабам надевают. Вы же мне ничего про его назначение не сказали.
Он выпрямился и, прищурившись, посмотрел на меня.
— А может весь этот побег твоих рук дело? — с подозрением протянул он.
— Если бы я не умудрилась сбежать, то стала бы его женой еще до заката, — зло ответила я.
Он почему-то вздрогнул. А затем принюхался к моему лицу. И озверел окончательно.
— Он целовал тебя!!! Ты была совершенно не тронута. Этот поцелуй должен был быть моим! Я забрал бы его, когда бы стала полностью моей! Он украл то, что принадлежит мне!
— А я что могла сделать?! — заорала я. — Я вообще не ожидала, что он целоваться полезет! Я тогда даже не знала, зачем он меня умыкнул! И вообще, он сильнее меня, как бы я, по-вашему, от него защищалась?! И хватит орать на меня! Вы сами идиот!
И ударила его кулаком в грудь. Вряд ли он ощутил боль, хотя у меня заныло запястье. Он удивленно и растерянно посмотрел на меня. Конь нервно переминался под нами. Мы молча глядели друг на друга. Кружащие вокруг наги демонстративно нас не замечали. Вдруг наагасах наклонился к моему лицу и поцеловал. Жестко, властно и очень горячо. Его ладонь легла мне на затылок. Я же мучительно ожидала, когда это закончится. Его язык, длина которого один раз меня сильно впечатлила, касался не только моего языка, но вообще всех уголков моего рта. Это, наверное, должно быть приятно, раз и милорд, и наагасах целуют именно так. Но я была в странном оцепенении. Словно это не со мной происходит. Наагасах оторвался от моих губ и пристально посмотрел мне в глаза.
— Чей поцелуй приятнее?
— С милордом Долианом было неприятнее, — помедлив, дипломатично ответила я. Смущаться почему-то не тянуло.
Наагасах зло и с шипением выругался. Что-то знакомое царапнуло слух.
— Значит со мной тоже неприятно?!
— Наагасах, — стальным тоном начала я. — Это мой второй поцелуй в жизни, как и первый, я его не ожидала. Что я должна испытывать при этом, я понятия не имею. У меня был сложный день, как и у вас. Вы на меня только что ни за что наорали. Я и так сделала все, на что была способна в этой ситуации. Я на вас зла и обижена. А сейчас вы поступили так же, как и тот первый.
Наагасах с шумом выпустил воздух сквозь зубы и дал шенкелей коню. Разговор был закончен. Мы тронулись в ночь в обратный путь.
Вернулись мы в имение еще ночью, но уже ближе к утру. Нас встретили обеспокоенный отец и белая, как мел, мачеха. Наагасах холодно заверил, что все в порядке, и отнес меня, завернутую в его плащ, в свою комнату. А дальше он поступил неожиданно и совершенно неприлично. Он повалил меня на кровать и опять поцеловал, прижимая меня сверху своим телом. Я попыталась вырваться, но… А его руки тем временем гладили все мое тело через платье. Какой стыд. Его язык ласкал мой рот изнутри, иногда он покусывал мои губы. Правая рука сжала мою грудь. И возникло какое-то странное томление. Вместо того, чтобы смутиться и возмутиться, мне захотелось, чтобы он еще раз сжал ее, чтобы снова почувствовать это томление. Левая рука легла между ног и сжала там… все. И это почему-то тоже было приятно. Прикосновения его губ и языка стали волнующими. Я робко коснулась своим языком его губ. Он что-то зарычал и сжал сильнее.
Отпустил он меня только через несколько минут… или может час. Голова кружилась, тело горело, а губы болезненно ныли. Наагасах был жутко доволен.
— Ну вот, — как кот промурлыкал он. — Теперь, когда твое тело проснулось, и ты познала удовольствие от моих прикосновений, тебе будут нравиться даже самые невинные поцелуи в моем исполнении.
У меня не было ни сил, ни мыслей, чтобы ему ответить.
Я лежала в постели наагасаха и сонно хлопала глазами. За окном глубокий день, солнце успело перевалить на другую сторону замка. После бессонной ночи, которую я провела верхом на лошади, мне жутко хотелось спать. И проспав большую часть дня, я все равно хотела спать.
Разбудили меня голоса, доносившиеся из гостиной. В тихом размеренном голосе я узнала наагасаха, в высоком и возмущенном — голос мачехи. Прислушавшись, я поняла, что мачеха, наконец, выяснила, где я ночую, и была ужасно возмущена этим фактом. Наагасах отказывался поступать в соответствии с приличиями, то есть отправить меня спать до свадьбы в другую комнату, чем еще сильнее возмущал графиню. В конце концов она ушла, громко хлопнув дверью.
Я завозилась, поуютнее заворачиваясь в пышное одеяло. Я, если честно, уже немного привыкла к присутствию наагасаха по ночам. С ним рядом тепло, даже жарко и можно не опасаться, что кто-то влезет в окно. На грани слышимости до меня опять донеслись голоса. Разобрать, о чем говорят и кто говорит, было невозможно. Через некоторое время я предположила, что собеседник наагасаха Шайш, а говорят они на своем языке. Я разобрала только одно слово — "наагасахиаа". У наагашехов так величали принцесс. Я предположила, что у двух родственных народов наверняка есть схожие слова в языке.
Я бы подумала, что они говорят о принцессе Кирате, но этим титулом наагашехи величали исключительно своих принцесс. Вряд ли наги в этом плане далеко ушли от своих кровожадных родственников. "Наагасах", кстати, в нашей интерпретации значит "принц”, но никто не осмеливался здесь величать его принцем. Обращаются исключительно по змеиному титулу. Я сама, перед тем как обратиться к нему, тихо выспросила у Шайша о том, как нужно величать таким образом титулованную особу. Остальных же в замке словно кто-то проинструктировал, так как в систему образования представителя благородного сословия нашей страны не входит этикет нагов. Скорее всего, повеление принцессы Кираты.
Голоса затихли. Я опять стала проваливаться в сон. Сквозь дрему я осознала, что кровать прогнулась под чьим-то весом, и я ощутила запах наагасаха. Легкий травяной запах и запах горячего камня. На ноги наползла тяжесть хвоста. А на своих волосах я ощутила чужое дыхание. Всю ночь я просыпалась от того, что его руки гуляли по моему телу и сжимали все, что хотели. Раньше я считала, что наагасах ведет себя неприлично. Оказалось это не предел. Спросонок я не могла нормально возмутиться, поэтому просто шипела и переворачивалась на другой бок, закрывая руками лапаемую часть тела. У него словно открылась потребность постоянно меня трогать.
Вот и сейчас. Его рука скользнула под одеяло и легла на мой бок. Слегка сжалась и поползла вниз на бедро и так до колена. А губы тем временем оказались у самого уха. Его длинный язык, который меня уже так сильно не ужасал, коснулся меня за ухом и влажно прошелся вниз, до места, где шея переходит в плечо. Там он легко прикоснулся губами. Я раздраженно дернула этим самым плечом, освободила колено от его ладони и поплотнее обернулась одеялом, чтобы он больше не смог просунуть свои конечности. Меня просто гребли в охапку, обхватив руками и обвив хвостом. Его нос уткнулся мне в макушку. Сопение показалось мне даже довольным. В таком положении я опять ушла в мир снов.
