Катя потянула ноздрями воздух подсобки и добавила:
— И пахнет альпийской свежестью.
— Естественно, — надменно согласилась фея. — Я очень хорошо уборку делаю. Не то что Нинка, которая лестницу моет. Не все это понимают, но таких меньшинство. Вы вот здесь не больше получаса, а обратили внимание, что окурков в пепельницах нет! И зеркало в туалете без потеков! Унитаз — что, унитаз каждая тебе почистит, а ты не поленись зеркало протереть и дозатор для жидкого мыла отмой, чтобы был прозрачный. Правильно я говорю? — потребовала она подтверждения у Кати.
— Вы же уникальный человек! — с жаром воскликнула Катя. — Скажите, как вас зовут, я больше не могу так, без имени!
— Роза Петровна, — потупилась фея. — Но вы можете звать меня просто Роза.
— Ни за что, — горячо запротестовала Катерина. — Только Роза Петровна и никак иначе! Это вы можете звать меня просто по имени!
Но тут она словно вспомнила о чем-то тяжелом, и взгляд ее стал растерянным и грустным. Она произнесла на выдохе:
— Ой, а что же мне с заданием-то делать? Ведь уволит шеф, не будет разбираться. Может, к референту к ихнему пойти, может, референт сжалится?
— Владик-то? — пренебрежительно хмыкнула Роза Петровна. — Да Владик сам ничего не знает. Ему босс о своих планах не особо докладывает. Владик же там никто, ханурик мелкий. Вся эта тройка у Пикулина так, для плезиру.
— Для чего, простите? — растерялась Катя. — Как это — для плезиру?
— А… — махнула рукой Роза Петровна, — чтобы пыль пускать. Что у него все на фирме культур-мультур и по-богатому. А на доверии у него не эти. Он со своим начальником АХО все серьезные вопросы решает. Хотя некоторым такая дружба кажется странной.
— Вы такая наблюдательная, — из последних сил держалась Катя, понимая, что разговор уходит куда-то не туда и надежда выведать хоть что-то тает.
— Да, — не стала с ней спорить Роза Петровна. — И на память не жалуюсь, и на слух. А в этой фирме вообще люди неприятные работают. Девки никогда за собой раковину не моют, так кофейная гуща по стенам и остается, а их главный, Рудольф, не то что шоколадку, не здоровается даже, хотя я здесь с самого основания, а он только два года арендует. Ну, неважно… Так вот, девочка, что я вам сейчас скажу, — и уборщица сделала весомую паузу. — Тебе повезло, информация свежая, минуту назад случайно услышала. Мне нужно было мусор у них из приемной вынести. Прилетает твой бубновый король уже завтра. Частным самолетом. На какой-то спортивный аэродром под Мытищами. Усекла? Владик его встречать поедет на служебной «БМВ». Как я поняла, к шестнадцати часам прилет ожидается, значит, в полвторого примерно из гаража машину выведут. Гараж у них там, — и Роза Петровна мотнула головой в сторону окна, а потом многозначительно умолкла, глядя на Катерину с легким прищуром умных глаз.
Ну а Катерина, она тоже не дура, тут же распахнула сумку, чтобы выловить бумажник, размышляя при этом, как бы поделикатнее предложить доброй фее обещанную финансовую награду.
— Эй, эй, ты чего это, купюры мне собираешься предлагать? Я взяток не беру! — гневно провозгласила фея, правильно истолковав Катины манипуляции. — Не смей мне совать свои грязные деньги.
Катюша замерла в оцепенении. «Бескорыстный осведомитель? — мелькнуло у нее. — Так не бывает».
— Слушайте, а вы туалетной бумагой пользуетесь? — задумчиво спросила у нее Роза.
— Ну… Да, в общем. Время от времени, — растерянно проговорила сбитая с толку Катя.
Роза Петровна открыла шкафчик и извлекла из него неначатую обойму туалетной бумаги едко-салатового цвета. Нарушив крепкими ногтями упаковку, выдрала один рулон и со словами: «Вот. Отличная бумажка. Не хотите приобрести?» — протянула рулон Кате.
— О! — дошло тут до Кати. — Разумеется! Не знаю только, хватит ли у меня денег на такой хороший пипифакс, ведь это очень хороший пипифакс!
— А ты посмотри.
И Катя посмотрела, и высмотрела в портмоне сиреневую пятисотрублевую бумажку.
— Нет, ну ты что, издеваешься? — обиделась Роза — Всего пятьсот за такую хорошую бумагу?! Тем более ты говорила, что у тебя есть тысяча. Ну хорошо, если ты такая жадная, то купи не один рулончик, а два, — и твердой рукой уборщица разодрала упаковку еще пошире и вытащила второй салатовый рулон.
«Однако», — с уважением подумала Катя, прикладывая к первой бумажке вторую. Роза Петровна бумажки солидно приняла, а потом, задумчиво рассматривая Катерину, поинтересовалась, а действительно ли девушке настолько необходима туалетная бумага прямо здесь и сейчас, и что за спешка? Замороченная Катя заверила ее, что с туалетной бумагой у нее абсолютно все в порядке, и тогда Роза Петровна сделала гениальнейший ход. Она произнесла:
— Ну тогда подари мне ее. Что тебе, жалко? Двух рулонов туалетной бумаги жалко за услугу, которую тебе оказали? Ты же собиралась меня отблагодарить. Вот и благодари.
— Эй, Иванова! — окликнула она Катю, когда та уже почти вышла в лифтовый холл. — Счастливой охоты. И не обижайся, что я про твоего так выражалась. Уж какой есть. Только ты там поаккуратнее… Жена у него настоящая выдра. И заходи, если что. Чем могу.
Владислав Борисович Арбузов, молодой успешный профессионал и правая рука своего босса, в превосходном настроении восседал на переднем сиденье мощного «БМВ» и снисходительно поддерживал неинтересную беседу с водителем Колей.
По-хорошему-то, с ним вообще не о чем разговаривать, но мудрый не по годам Владислав понимал, что не следует задевать гегемона за самолюбие, поэтому в нужных местах восклицал, удивлялся и похохатывал, но все в меру.
Выбираться из центра по переулкам, сузившимся от сугробов и незаконно припаркованных авто, и так большая нервотрепка, а уж тем более если тебя нацелили встречать самолет с дорогим боссом на борту. Поэтому выехали заблаговременно, с хорошим перезакладом на случай пробок и прочих нештатных ситуаций. И они не замедлили случиться.
Неспешно передвигавшаяся по загруженному Старомонетному, который к тому же и односторонний, их крутая тачка была зажата и заблокирована по всем возможным направлениям. Хорошо еще, что рефлексы у Коли сработали, а то бы впечатались в джипешник, не к ночи будь сказано. И все тогда, «накрылась премия в квартал», как пел старик Высоцкий.
Огромный джип выскочил со свистом из переулка и резко встал, перегородив обе полосы, и заодно поворот налево. Улица огласилась скрипом тормозов и воем клаксонов. Поток замер.
Ошарашенные Владик с Николаем наблюдали, как передняя пассажирская дверь джипа открылась, и из нее извлек себя огромный пузатый мужик лет сорока пяти в распахнутой короткой дубленке и в джинсовой рубахе под ней. Мужик неторопливо обошел монстра спереди и приоткрыл водительскую дверцу, из-под которой возникли сначала стройные длинные ножки в ботиночках, потом появились кожаные шортики, в которые эти ножки были одеты в верхней своей части, а следом показалась и вся красавица целиком, сверху упакованная в маленький розовый жакетик неизвестного Владику меха. Промежуток между шортами и ботиночками был обтянут ажурными колготками, весьма бодрящими.
