Рудольф Пикулин, даже если и был ошарашен известием про Ванины неприятности, лицо держал и слушал Катерину, снисходительно улыбаясь. Он ведь был игрок, Рудольф Пикулин, и все знал про мины даже при плохой игре.
— И что же вы хотите мне предложить? — спросил он ее после паузы и рассмеялся меленьким смехом. Он уже успел осмотреться и убедился, что ни оружия тут у них нет, ни просто серьезных тренированных парней. Поэтому Рудик успокоился, решив, что барышня просто берет его на понт, и, как только он захочет покинуть это место, он его покинет, раздвинув плечом жиденький кружок малолетних зрителей. «Вот ведь инвалиды», — удивился он про себя человеческой тупости.
— Я хочу предложить вам следующее. Вы выкладываете нам, где сейчас те десять ребят, которых вам запродал в рабство Ескевич, объясняете, как туда добраться и звоните своим людям, чтобы они не чинили нам препятствий для их освобождения. И никаких условных сигналов, чтобы перепрятали или еще чего похуже! В обмен на это мы просто сдаем вас в полицию.
Пикулин поперхнулся от неожиданности, а потом зло рассмеялся: «И всего-то? Лапушка, я ведь не дебил какой-нибудь, чтобы себя топить. Да и что вы сможете со мной сделать, чтобы принудить?!»
— Ничего. Просто тогда вы останетесь здесь, — улыбнулась Катя сочувственно и обвела рукой пространство подвала. — Навсегда.
В этот момент дверь в подвал резко распахнулась, и в помещение ступила тощая пучеглазая тетка с каменным лицом и неприязненно поджатыми губами. В руках у тетки блестела металлическая страшная линейка сантиметров пятьдесят длиной.
— Что здесь происходит? — резко спросила она у всех, а потом наткнулась взглядом на Викусю и проорала. — Медведева! Отвечай быстро, что за толпа? Почему все здесь? И кто позволил?
— Здрасьте, Танзиля Усмановна, — поспешно поздоровалась с вошедшей Вика, и весь собравшийся контингент тоже забормотал приветствие. Контингент был явно напуган, это было заметно, и факт сей Пикулина опять позабавил. Он с облегчением понял, что именно эта злобная тетка представляет здесь реальную силу и власть.
— А мы вот дядьку раздобыли. Чистенького. Не бомжа, — принялась поспешно объясняться Викуся.
— Ну и зачем он нам?! — сердито спросила реальная сила и власть.
— Ну как зачем, Танзиля Усмановна, — стала горячо убеждать ее Вика. — Ведь Альбина Станиславовна давно мечтает при здравпункте занятия с нами проводить, чтобы мы учились элементарным медицинским навыкам. Она мечтает манекен приобрести, а он дорогой, на него все время у вас денег нет, так она говорит. Мы вот этого достали, из него отличный манекен получится. Манекен ведь это фигня, на самом деле. На нем только искусственное дыхание делать или повязки. А на этом можно и укольчики пробовать ставить, и клизмы, да что хотите, то и можно! Ну, Танзиля Усмановна, ну пусть он у нас тут живет!
Танзиля внимательно с ног до головы осмотрела замершего истуканом Пикулина, потом обошла его по кругу и сказала с сомнением в голосе:
— Ну, не знаю. Его же кормить чем-то надо, ухаживать… Вам в прошлом году двух морских свинок подарили, так их пришлось потом передаривать, затискали их чуть не до смерти.
— Не будем мы этого тискать, зачем? А кормить можно и из того, что не доедим на ужин. Разика в день ему точно хватит, он же никакой работой-то заниматься не будет, значит, и калорий не будет тратить. А ведерочку тут в углу ему поставим, в ведерочке десять литров, на несколько дней хватит, если не перекармливать.
Пикулин не верил. Он протянул руку к начальнице и начал что-то говорить, но та вдруг резко махнула по нему страшной линейкой и завопила на Вику:
— Да он у тебя опасный какой-то! Почему он здесь?! Почему не в загоне?!
Она энергично распихала малолетних зрителей и прошла к металлической двери отсека со стройматериалами.
— Давай быстро сюда. Сюда, я сказала! — заорала она так ужасно, что Пикулин моментально нырнул в свою теперь уже клетку и притаился у дальней стены, прижав к груди портфельчик.
Остановившимся взглядом он наблюдал, как уверенными движениями Танзиля вставляет в проушины двери огромный амбарный замок и делает в нем три оборота ключом. Ключ кладет в боковой карман пиджака. Оборачивается к аудитории. Встречается взглядом с Катей и едва заметно усмехается.
И тут снова открылась дверь, и это уже действительно было неожиданно. В помещение вошел незнакомый дядька с повадками хозяина всего этого, и дядька тот, конечно же, спросил расхожее: «Что здесь происходит?!» Танзиля Усмановна отыскала глазами Демидова и громко произнесла:
— Олег Олегович! Вот, познакомьтесь, пожалуйста, это наш новый директор, Меркулов Игорь Дмитриевич. Я, как временно исполняющая обязанности, передаю постепенно ему дела. Игорь Дмитриевич, — это она уже, повернувшись к директору, — помните, я вам докладывала о наших… о нашем спонсоре. Познакомьтесь, пожалуйста, это он.
Мужчины заинтересованно посмотрели друг на друга, деловито обменялись рукопожатием, и Демидов тут же вывел Меркулова из игры, задав ему вопрос о насущных нуждах интерната. Тот наживку скушал и стал перечислять проблемы нынешние и те, которые грозят в недалеком будущем. Парочка удалилась, чтобы обсудить дела в более подходящей обстановке. Пропустив в дверях нового директора вперед, Демидов обернулся, подмигнул Кате и показал ей поднятый кверху большой палец руки. А потом Танзиля начала всех выпроваживать наружу.
— Марианна? Здравствуй! Не узнала? Это же я, Катя Позднякова! Тут такое дело… — слегка труся, приступила излагать Катя.
Хотя зачем ей трусить? Ни к чему ей совсем трусить, победителей не судят. Их поздравляют и чествуют. Ну. Она же победитель! И Катерина уже уверенным голосом продолжила в трубку:
— Тут Пикулин нашелся. Он сейчас в интернате у нас. Кто же их разберет, преступников этих? Тянет, может, на место преступления. Ну не то чтобы место преступления, но хотя косвенно все-таки место преступления. Вот. Побывал тут, а потом совесть, видно, проснулась, и решил прийти с повинной. Помощь следствию, то-се… Марианна, Марианна, не надо так сердиться, пожалуйста! Да не выходила я на него, что ты такое говоришь? Как это я могла на него выйти, если ничего про него и не знала? Это ты же вышла! Ну как, как… Наверно, информаторы сообщили. А я что, знаю всех твоих информаторов? А кто их знает? Вот видишь, даже начальник не всех знает. Информатор — это тебе не тот предмет, о котором на каждом перекрестке… Да, приезжай, пожалуйста, Марианночка, и сержанта возьми, одного хватит, думаю. Ну, скольких хочешь. Ну что ты, Марианна, ничего утаивать он не будет, ребята уже тут. Да, все десять. Понимаешь, гражданин Пикулин походил по интернату, посмотрел на детишек, картинки на стенах увидел, и так ему стало погано на душе и мерзко, что попросил он дирекцию, чтобы отправила она, ну, дирекция то есть, интернатский автобус по названному им адресу и привез бы тот автобус ребят обратно, то есть в интернат. Как-то так…
Катя с ухмылкой выслушала все Марианнины восклицания и вопли — и это опять вместо «спасибо тебе, дорогой товарищ», пообещала прекратить произвол и не путаться под ногами, убедилась, что они друг друга поняли, а потом забросила мобильник в кресло и снова с наслаждением вытянулась в постели.
