С трудом верится, что такое количество древностей могло поступить в архив или библиотеку «молча», не вызвав вопроса хотя бы у одного из ученых: откуда книги? Ведь и отделы, и сами библиотеки возглавляли и возглавляют не дворники… Где-нибудь да бьшо бы отмечено, чья и откуда коллекция. Тем более столько известных авторов в одном собрании — такие «поступления» бывают не каждый день. Может, следовало бы поискать, не было ли поступлений?..
И следы поступления отыскались. Читаем газету «Труд» за 22 ноября 1944 г.: "В шкафах Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина хранится много тысяч древних рукописей и рукописных книг. Среди других здесь находятся пять книг большого формата в старинных кожаных переплетах из личного собрания Ивана Грозного… Крупнейший специалист по древнерусским рукописным книгам профессор Г.П. Георгиевский говорит: "Книги хорошо сохранились. Листы их почти не пожелтели от времени. Изумительные рисунки, мастерски выполненные лучшими художниками XVI века, сохранили до настоящего времени яркость своих красок"".
Наверняка этот «след» может дать определенный, если не окончательный, результат.
ГЛАВА IX. Вождь и любимец народов…
Народ, сенат, солдаты, актеры, поэты, рабы, патриции, германцы, иллирийцы, каппадокийцы, иудеи… В общем, практически все… Впрочем, не названы еще ближайшие родственники — мать, брат (вероятно), сын родной и двое приемных, внуки, невестки… Теперь, кажется, действительно все. Эти все страстно желали только одного — скорейшей смерти Тиберия Цезаря. За что? За все. Натерпевшись за 23 г. кесарства, ближайшее окружение римского цесаря на 78-м г. жизни государя-императора все-таки не вынесло пытки временем и придушило Тиберия подушкой! Оно и понятно: уже прекратив дышать, чем вызвал и тайное, и откровенное ликование, старец вдруг, вне всяких приличий и нормативов, затребовал есть… Не выдержали нервы Мак-рона! И наследник Гай Цезарь (Калигула) вздохнул с облегчением: он-то уже принимал поздравления…
Сам не подарок, император Август, приемный отец Ти-берия, заявил на смертном одре: "Бедный римский народ, в какие он попадет медленные челюсти!" Ни за что бы не усыновил он кровожадного мальчишку, не питай страсти к прекрасной Ливии, его матушке. А тут то ли жизнь так распорядилась, то ли Тиберий не подкачал, только, едва приемыш вернулся с Родоса в Рим, не прошло и трех лет, как скончались оба прямых наследника — усыновленные внуки Августа Гай и Луций… И императору ничего не оставалось, как назначить наследником Тиберия Цезаря.
Август обладал чувством юмора: он отдал Тиберию две трети наследства, что практически означало — империю! Оставшуюся треть, сами понимаете, способный юноша (правда, было ему тогда уже 55 лет) быстренько извел.
Блестящий полководец, молодость Тиберий провел, надо сказать, не зря: усердно отстаивал интересы Рима в провинциях и царствах, усмирял Паннонию и Далмацию, переселял народы (германцев — в Галлию), возвращал обиженным царям троны и ключи от Рая (Тиграну вернул армянское царство). "Должности квестора, претора и консула он занимал раньше срока и почти без перерыва; а затем, спустя немного времени, получил второе консульство и трибунскую власть на пять лет", — пишет о нем Светоний в начале II века н. э. Кроме решительных, мягко говоря, черт Ти-берий обладал еще и умом. При Августе он в судах доказывает недоказуемое, из самого собою разумеющегося делает проблему и приписывает себе ее решение, а власть, «саму» пришедшую к нему в руки, настолько долго и витиевато отвергает (он ведь был еще и писателем!), что кто-то из сенаторов, не вьщержав, воскликнул: "Пусть он правит — или пусть он уходит!" Красиво сказал другой сенатор, "побивший" Тиберия его же оружием: "Иные медлят делать то, что обещали, а ты медлишь обещать то, что уже делаешь". Тиберий это проглотил и продолжал ломать комедию, но тому безымянному сенатору через пару лет, вероятно, пришлось несладко…
Цесарь обладал отменной памятью, а совести у него не было вовсе: брошена ради карьеры любимая жена, вторая жена Юлия (дочь Августа) оставлена после целой серии ловушек и подтасовок, когда сам венценосный отец потребовал развода, уличив дочь в прелюбодействе, — причем Ти-берий бросил ее с таким цинизмом и такой жестокостью, что она умерла… от голода! Это дочь прежнего императора… Хорошо, что Август не дожил до этой минуты: бедняга скончался бы от одного лишь известия.
Все-таки юморной был старик этот Август. Пишет Тибе-рию, у которого вот уже три года особых успехов не наблюдается (не везде и не все решает полководческий талант: балканские проблемы и нам хорошо известны): "Я могу только похвалить твои действия в летнем походе, милый Тиберий: я отлично понимаю, что среди стольких трудностей и при такой беспечности солдат невозможно действовать разумнее, чем ты действовал. Все, кто был с тобой, подтверждают, что о тебе можно сказать словами стиха:
Тот, кто нам один неусыпностью выправил дело…»
Август цитирует известный стих Энния о Фабии Кунктаторе ("Анналы", 370 по Фалену), где вместо "неусыпнос тью" — "промедлением"!.. Зная любовь пасынка к чтению и стихосложению, едкий старец мстит ему заранее за все то, что будет и уже произошло с его собственным корнем, с его империей, с ее народом. А еще — предупреждает: не зарывайся! — я все про тебя знаю ("все, кто был с тобой" — глаза и уши). Намек на пороки Тиберия — в подчеркнутой фразе о "такой беспечности солдат". И все же опять предупреждение: а не уберут ли они тебя за чрезмерную к ним любовь?
Уехав на Капри — говорили, «умирать», — престарелый император Тиберий повел такую разнузданную жизнь, столько развратил тамошнего населения обоего пола, что удивительно, как в течение нескольких лет терпели "отцы семейств" и не удавили Тиберия раньше!
Много лет в Риме император занимался шутовством: например, вставал или уступал дорогу идущему сенатору.
"Вы и не знаете, какое это чудовище — власть", — говорил он друзьям, умоляющим его принять кесарство — именно ту верховную власть, которую он захватил через мгновение после кончины Августа. И долго-долго потом доказывал самой последней кухарке, насколько она ему, эта верховная власть, претит. А сам в это время, пока «колебался», успел отправить Германика в Германию, а Агриппу — на тот свет. Ах, какую шутку приготовил ему мертвый император на словах в завещании! "Поскольку жестокая судьба отняла у меня сыновей Гая и Луция, — писал Август, а вольноотпущенник зачитывал текст в сенате! — пусть моим наследником будет Тиберий Цезарь"… Ему при всех, на этот раз никак не в шутку, указали на его место. Август знал, что эти слова будут зачитаны вслух. Проглотил…
И продолжал прибедняться: мои дела впредь попрошу называть не «священными», а «важными», и осуществляются они не по моей «воле», а по моему "совету".
"Государь?!. Да вы что! Я государь для рабов, император для солдат, принцепс для всех остальных", — лицемерил Тиберий.
