Через двадцать минут я добираюсь до стоянки. Я приближаюсь к поезду и вижу хмурую Астрид у входа в спальный вагон. В какой-то момент я решаю, что она злится на то, что меня так долго не было. Или, возможно, она увидела, как я разговариваю с Люком. Я забираюсь в поезд и вижу, что ее глаза горят от ярости. Затем в проеме позади нее появляется фигура герра Нойхоффа, и я понимаю, что произошло что-то более серьезное.
– Как ты могла? – спрашивает она. – Как ты могла так поступить?
Она как-то узнала мой секрет. О немецком солдате. И о ребенке.
– Я знаю правду, – шипит Астрид, подходя ко мне. Я замираю. – Как ты могла?
Астрид приближается ко мне, поднимает руки, как будто хочет ударить меня. Я отступаю назад, едва не упав, зацепившись за чемодан, выступающий из-под нижней полки.
Лицо Астрид оказывается так близко к моему, что я чувствую ее горячее дыхание и капельки слюны.
– Он отстранил меня от выступлений.
Тут я понимаю, что она говорит о том, что я рассказала герру Нойхоффу о том, как Астрид узнали во время представления. Она не знает о моем секрете.
Однако это ничуть не лучше. Все доверие, возникшее было между нами, исчезло. Ее глаза раскалены, как уголь.
– Это не я! – выпаливаю я. Несмотря на обещание, герр Нойхофф выдал меня. Теперь Астрид не будет выступать.
– Ты лжешь, – говорит она, сжав кулаки.
– Тихо, тихо, – Петр шепчет Астрид, положив руку ей на плечо, чтобы успокоить ее. Но он не встает между нами, не пытается ее удержать.
– Астрид. – Вперед выходит герр Нойхофф, пытаясь вмешаться. – Это была не Ноа…
Но она обходит его, надвигаясь на меня.
– Пытаешься сместить меня, ты, маленькая чертовка?
Эта мысль настолько далека от правды, что я бы от души над ней посмеялась – если бы только Астрид не была в таком бешенстве.
– Вовсе нет, – быстро возражаю я. Ее недоверие поражает меня, как кинжал. – Я бы никогда так не поступила. Я переживала за тебя. – Я думала, что делаю это ради ее же блага, но теперь я вижу, как это выглядит в ее глазах. Несколько девушек собрались у входа в вагон, они шепчутся, бросая на меня взгляды, не скрывая враждебности. Артисты не доносят друг на друга. Я нарушила фундаментальное правило – и подвергла риску представление. Одна из девушек держит Тео, и я забираю его у нее, прижимая его к груди, точно щит.
Затем я поворачиваюсь к Петру, который наблюдает за нашей ссорой.
– Она в опасности. Ты это знаешь.
Он пожимает плечами, не желая помогать мне и противостоять Астрид.
– Ты не должна была этого делать. Это был ее секрет. – Но в его голосе нет уверенности. В глубине души он знает, что я сделала это, чтобы защитить Астрид в ситуации, в которой он не решился бы на это – и втайне благодарит меня за это.
– Я храню твой секрет, – рычит Астрид во всеуслышание. Я оглядываюсь назад, где прямо за мной стоит герр Нойхофф, молясь, чтобы он не услышал.
– Это другое, – шепчу я. Неужели она не видит? Я раскрыла ее секрет, чтобы защитить ее. Я задерживаю дыхание, готовясь к тому, что она расскажет всем, что Тео не мой брат. Но она отворачивается, ее все еще трясет от гнева.
– Нам нужно будет устранить ущерб и принять меры, – прерывает нас герр Нойхофф, я никогда не слышала, чтобы он говорил так авторитарно. – Астрид будет отстранена на всех оставшихся выступлениях в Тьере.
– Но герр Нойхофф… – снова взмолилась Астрид. Но она прерывается, увидев, что она уже проиграла.
– Сможет ли Астрид снова выступать в следующем городе? – спрашиваю я с надеждой.
– Посмотрим, – отвечает герр Нойхофф, не желая обещать даже этого. – А пока вам нужно подготовиться к выступлению без Астрид. Тебя будет ловить Герда.
– Но я не могу, – возражаю я. У меня и с Астрид-то получается летать с трудом, я не смогу довериться кому-то еще. – Мне нужна Астрид. – Я отчаянно перевожу взгляд с герра Нойхоффа на Астрид, но она просто отворачивается.
– Подготовь их к следующему представлению, – командует он Астрид. Ее отстранили от номера, но не освободили от обязанности готовить меня. Астрид не отвечает, но поворачивается и смотрит на меня уничтожающим взглядом, продолжая молчать.
– Идем, – твердо говорит Герда. – Мы должны тренироваться.
Я неловко ухожу, выхожу и вагона вслед за ней, радуясь, что смогла сбежать от гнева Астрид.
В следующий вечер я стою одна в гримерке, отдельно от других девушек. Астрид здесь нет, и, несмотря на тепло и шумную болтовню, в вагоне без нее пусто. Она не разговаривала со мной со вчерашнего дня, даже на тренировке. Она не спит в нашем вагоне, думаю, она уходит спать к Петру. Когда я проходила мимо нее в поезде, я хотела сказать что-то, чтобы исправить ситуацию. Но я не смогла найти слов, и она прошла мимо, ничего не говоря и отводя глаза.
Теперь я все делаю сама: макияж, канифоль, бинты, мои руки работают над тем, над чем раньше работали руки Астрид. Когда я полностью одета и готова, я ухожу из вагона в сторону шатра. Я просматриваю программу на афише при входе. Мой номер перенесли в первую половину представления, чтобы дать Герде больше времени, она должна и Астрид заменить и к собственному номеру подготовиться. Когда я вижу афишу без Астрид, события вчерашнего дня и ее гнев, вызванный моим предательством, обрушиваются на меня с новой силой. Ее убрали из программы – из-за меня. У меня поджимает желудок, сначала от чувства вины, потом от ужаса. Как я смогу выступать без нее?
Когда я обхожу шатер, чтобы попасть на задний двор, на самом краю ярмарки я вижу человека. Он стоит отдельно от собирающихся на выступление зрителей, носком своего ботинка ударяет по земле. Я вдруг узнаю его, это Люк. От удивления я останавливаюсь, отпрыгнув назад, за угол. Что он здесь делает? Он говорил, что, возможно, придет на выступление, но я не думала, что он и правда это сделает. И я совсем забыла о нем, переживая о том, что Астрид убрали из программы.
Но вот он здесь, всего в нескольких метрах от меня. Мое сердце переполняет восторг, больше, чем следовало бы. Я иду к нему, затем останавливаюсь. Он незнакомый мне человек, и из-за него я чувствую себя некомфортно. Снова прячусь в тени шатра. Он в накрахмаленной белой праздничной рубашке, его темные волосы еще влажные, только что причесаны, и сейчас он кажется еще более привлекательным, чем в день, когда мы встретились. Однако ему, похоже, неловко там стоять, он опустил голову и смотрит на происходящее лишь краем глаза. Чувствует себя не в своей тарелке, уже совсем не тот уверенный в себе парень, которого я встретила в городе. Я хочу подойти к нему. Но времени мало, и нас не должны увидеть вместе.
На задний двор начинают подтягиваться другие выступающие, и когда они собираются, Люк исчезает из вида. Глядя на то, как он исчезает в толпе, я чувствую болезненный укол совести и борюсь с желанием пойти за ним. Вдруг он подумает, что приходить сюда было ошибкой, и решит уйти?
