Грейс положила ладонь на руку матери.
– Мама, не кори себя. Никто не мог. Просто я должна была сама это пережить.
– Я тут привезла тебе кое-что. – Мать взяла со стола букетик оранжевых восковых цветов. Они воплощали все, что Грейс тяготило в родительском доме.
Но со стороны матери это было проявлением великодушия: она допускала, что Грейс захочет остаться в Нью-Йорке.
– Спасибо, – поблагодарила Грейс, принимая цветы.
– Ты бы хоть на праздники приехала нас повидать, – попросила мать.
– Приеду, – кивнула Грейс, постаравшись придать уверенность своему голосу. До Рождества еще далеко. Как знать, что за это время может случиться?
Однако мама ее очень старалась быть добрым другом дочери, и Грейс сочла, что она тоже должна сделать шаг навстречу.
– Если сможешь, приезжай через несколько недель, пройдемся по магазинам, – предложила она. – Или, когда потеплеет, сходим в ботанический сад.
– С удовольствием, – улыбнулась мама. Она встала, застегнула пальто, поправила шляпку. Потом пригладила волосы дочери, как делала всегда, когда та была маленькой, и поцеловала ее в макушку. – Мы всегда ждем тебя. Приезжай, когда будешь готова, – сказала она на прощание и направилась к выходу.
Грейс смотрела вслед матери, испытывая благодарность и облегчение. Ей разрешили быть тем, кем она хочет быть, и самостоятельно строить свою жизнь. В то же время ей было немного грустно. Грейс понимала, что, живя так, как хочется ей, она окончательно отдалится от матери.
Грейс осталась одна в тишине квартиры, которая вдруг показалась ей просторнее. Она села и только потом заметила на кровати белый конверт.
– Мама, подожди… – Она кинулась за матерью, чтобы вернуть его, но потом увидела на конверте свое имя. Он пришел на родительский адрес от незнакомого отправителя из Вашингтона.
Внутри лежало письмо по поводу имущества Томаса Хили от некой юридической фирмы, а также чек на десять тысяч долларов от его адвоката. Глаза Грейс застлала пелена слез. Она и не знала, что Том отдал распоряжения относительно своей собственности и обеспечил ее средствами к существованию. Откуда вообще эти деньги? Глубоко опечаленная, Грейс держала в руках чек. Том продолжал заботиться о ней даже после смерти.
В каком-то смысле это был знак свыше: хватит топтаться на одном месте. Пора забыть про девушек с фотографий, сосредоточиться на работе и жить дальше. Думать только о будущем.
Нужно вернуть фотографии в консульство, решила Грейс, доставая снимки, чтобы взглянуть на них в последний раз. Ей было известно, что девушки убиты и что их предала Элеонора. Почему? Этого она никогда не узнает. Все, что можно, она выяснила. Больше ничего нового она не выведает. Свою роль в этом она отыграла до конца.
* * *
В понедельник утром, в девять часов, Грейс снова стояла перед британским консульством, собираясь вернуть фотографии и поехать на работу. На месте секретаря в приемной сидела все та же женщина.
– А, мисс…
– Хили, – закончила за нее Грейс, ничуть не удивившись тому, что женщина не запомнила ее фамилию.
– Это опять вы, – недовольно заметила секретарь.
– Да. Хотела узнать, не выяснили ли вы что-то еще об Элеоноре Тригг, – не преминула полюбопытствовать Грейс, хотя в консульство она пришла просто для того, чтобы отдать снимки.
Женщина колебалась, будто сомневалась, стоит ли отвечать.
– Полиция передала нам личные вещи мисс Тригг. – До сей минуты Грейс была упорно сосредоточена на чемодане и его содержимом, и у нее ни разу мысли не возникло, что у Элеоноры, когда ее сбила машина, могли быть при себе какие-то вещи. – Родственников пока не нашли.
Грейс почувствовала, как в ней всколыхнулась надежда, и попыталась ее погасить. Не задерживайся, твердила она себе. Тебя это больше не касается. Но ведь она проделала такую огромную работу. Неужели вот так просто все бросить и уйти?
– Можно на них взглянуть? – попросила она против своей воли. – На ее вещи. – Грейс ждала, что секретарь ей откажет.
– С какой стати? Это ее личные вещи. А вы ей не родственница.
– Понимаете, последние несколько дней я пытаюсь больше узнать об Элеоноре. Я ведь не прошу, чтобы вы мне их отдали. Просто хочу посмотреть, что она с собой везла. – На секретаря доводы Грейс не возымели эффекта. Она была уверена, что та даст ей от ворот поворот. – Прошу вас. Это ведь займет не больше минуты. Может быть, мне удастся подсказать вам, куда их отдать.
– Ладно, – наконец уступила секретарь. – Вы нас очень обяжете, если кого-нибудь найдете. Нам не придется оформлять уйму бумаг для получения свидетельства о смерти. – Для нее Элеонора по-прежнему оставалась источником бумажной волокиты. Секретарь достала большой пакет. – Потом положите все на место.
Грейс раскрыла пакет. В нем лежали несколько долларовых банкнот, разбитые очки и синий паспорт, почти переломившийся надвое. Грейс взяла его и стала осторожно листать. Паспорт, хоть и порванный, на вид был относительно новый. В нем стояли штампы о въезде во Францию и Германию. Эти страны Элеонора посетила буквально за несколько недель до прибытия в США. Зачем она туда ездила?
– Спасибо, – поблагодарила Грейс, возвращая паспорт в конверт. Она вытащила фотографии и хотела уже протянуть их секретарю, но что-то ее остановило.
– Хотите оставить их себе? – спросила женщина, заметив, что Грейс колеблется.
– Нет, – покачала она головой. – Они больше не мои. – Но потом передумала. Отдала все фотографии, кроме той, на которой была запечатлена темноглазая девушка, Джози. Память о ее негаданном путешествии.
Глава 24
Элеонора
Лондон, 1946 г.
В предрассветный час в дом Элеоноры неожиданно постучали.
– За тобой пришла машина, – крикнула мать. Она всегда считала, что служба в государственном ведомстве – не самая подходящая работа для ее дочери, и с тех пор, как Элеонору уволили оттуда более полутора лет назад, она, слава богу, редко об этом вспоминала. Элеонора с удивлением выглянула в окно. При виде знакомого черного «остина» она почувствовала, как у нее участилось сердцебиение. Ее вызывали в штаб. Зачем? Ведь столько времени прошло.
Элеонора тщательно и быстро оделась, дрожащими пальцами застегивая пуговицы на накрахмаленной белой блузке, которая вместе с синей юбкой служила ей униформой, когда она работала в УСО. Перед ее домом на обочине тихо урчал черный «остин». Элеонора приблизилась к автомобилю. Из окна со стороны водителя выплывала, растворяясь в низко стелющемся тумане, тонкая струйка дыма.
– Доддс, – окликнула шофера Элеонора, в качестве приветствия назвав его по имени. Она улыбнулась, разглядывая знакомый силуэт, который не видела более полутора лет: из-под низко надвинутого на лоб черного котелка топорщилась бахрома седых волос. – Какими судьбами?
