Когда же кхар остается наедине с собой, его лицо превращается в застывшую маску, и это страшное зрелище.
Но стоит мужчине-кхару из касты воинов встретить свою лайе и провести ритуал слияния, как все меняется. Срабатывает внутренний переключатель, и плотина, сдерживающая настоящие эмоции, исчезает бесследно. Кхара захлестывает водоворот чувств, новых и абсолютно ему незнакомых. Он начинает заново познавать мир через свою избранницу, и даже ее собственные эмоции ощущает как свои.
– Получается, я для Киана единственная возможность испытывать живые эмоции, а не имитировать их? – еле слышно произнесла я, глядя на экран спейшера.
– Да, элоэни, – ответил сухой голос биотрона.
Дверь каюты тихо зажужжала, отъезжая в сторону, и я быстро захлопнула крышку инопланетного гаджета. На пороге стоял Киан, держа в руках какие-то тряпки.
– Карина? – он окинул каюту быстрым взглядом. – Ты готова? Мы уже вошли в атмосферу Геташи.
– Прикажешь идти в таком виде? – фыркнула, указывая на его рубашку, едва прикрывающую мои бедра.
– Нет, я принес тебе одежду поприличнее, – уголок его губ дернулся вниз, привлекая мое внимание.
Что это, искренняя усмешка или всего лишь имитация? Кажется, теперь я всякий раз буду задавать себе этот вопрос.
Киан положил на кровать почти полный комплект формы Галактического патруля: нижнее белье (мужское, разумеется), штаны, уны, заменяющие здесь носки, ботинки на толстой подошве, широкий пояс-портупею с пустыми ножнами и кобурой и металлизированный жилет серебристого цвета, пестреющий обилием карманов и карманчиков.
– Рубашку оставишь мою, – пояснил он. – Хочу, чтобы моя женщина носила на себе что-то, принадлежащее мне.
– А это зачем? – я указала на жилет и портупею.
– Надевай. Женщины на Геташи обычно не бродят по улицам, а сидят дома за высокими заборами. Будет лучше, если все сочтут тебя представителем Галактического патруля.
– М-да? – еле удержалась от желания покрутить пальцем у виска. – А как насчет этого? – показала на свои волосы. – Куда мне их деть?
– На твоей планете такой низкий уровень развития, что еще и до капюшонов не додумались? – ответил он вопросом на вопрос.
Я почувствовала, что закипаю.
– Отвернись! – резко бросила.
– С какой стати? – Киан преспокойно уселся в кресло, закинул ногу на ногу и крутанул пальцем в воздухе: – Давай, малыш, скоро объявят посадку.
Я зарычала, схватила одежду в охапку и рванула к душевой. Но и здесь меня ждала неудача: я могла до хрипоты орать кодовое слово, но дверь ванной не открывалась. Этот гад поменял пароль, пока отсутствовал, видимо, с помощью биотрона.
Стиснув зубы и пожелав ему всяческих благ, я под пристальным взглядом сапфировых глаз натянула сначала мужские трусы, подождала, пока примут усадку, потом повернулась спиной и стащила рубашку. К трусам прилагалась футболка без рукавов, но с воротником-стойкой. Нижнее белье оказалось еще и термостойким, оно отлично помогало регулировать теплообмен, что ж, полезная штука.
Так, теперь возвращаем рубашку на место, надеваем штаны, уны, ботинки, жилет… С портупеей вышла накладочка: пояс не желал утягиваться по размеру талии и упорно сползал на бедра.
– Слушай, Киан, – я растеряно обернулась к кхару, – может, здесь надо лишнюю дырочку пробить? – указала на портупею, болтавшуюся на бедрах.
– Хм, а мне нравится, – он задумчиво потер подбородок. – Нет, никаких дырочек пробивать не будем. Там внутри тончайшие нановолокна, практически искусственная нервная система. Мы можем ее повредить.
– Зачем она? – удивилась, ощупывая пояс.
Он был сделан из странного плотного материала, напоминавшего на ощупь гибкий пластик.
– Она активизируется, когда в кобуре и ножнах лежит оружие, – пояснил Киан. – Каждый патрульный имеет такую. Мы подключаемся к ней, и тогда флаузер или сток-нож становится как бы продолжением руки. Стоит подумать – и оружие само прыгает в руки. Зачастую, это спасает жизнь.
– А я так могу?
– Нет, ты же не кхар.
Он подошел ко мне и провел рукой по моим волосам, глядя на них с таким выражением, будто хотел содрать с головы и спрятать подальше. От его взгляда у меня спине поползли мурашки. Горячая мужская ладонь скользнула мне на затылок, нырнула под воротник жилета, а через секунду на мою голову опустился капюшон, укрывший лицо до самого носа.
– Ну, хиленький, конечно, патрульный вышел, – Киан отступил на шаг и окинул меня оценивающим взглядом, – в случае чего, скажем, что ты в детстве много болел.
Зарычав, я толкнула его в грудь, вложив в этот толчок всю свою силу. И опять зря.
Киан просто слегка отклонился в сторону, а я по инерции полетела вперед. Упасть мне не дали. Сильные мужские руки перехватили, подняли в воздух, заставив завизжать от страха, а потом прижали к мощному телу.
Мои ноги продолжали болтаться в воздухе, примерно в полуметре над полом. Я вцепилась в плечи Киана, лихорадочно соображая, что же делать. Его лицо оказалось напротив моего, глаза в глаза, губы к губам. Зрачки кхара резко увеличились, закрывая ультрамариновую радужку, и в их бездонной глубине полыхнули алые искры.
Пискнув, я позорно зажмурилась. Твердые губы коснулись уголка моего рта. Горячий язык скользнул по нижней губе, слегка надавливая, заставляя раскрыть рот. Я сильнее стиснула зубы. Почувствовала, как меня опускают на пол, как одна рука Киана стаскивает капюшон с моей головы и зарывается мне в волосы, а вторая ложится на правое полупопие и сильнее прижимает к телу кхара. Даже через одежду ощутила каменный бугор, упирающийся мне в живот.
Киан что-то неразборчиво пробормотал, кажется, это было ругательство, а в следующий момент я почувствовала, что он прижимает меня к стене. Навалился всем телом, перехватил мои руки и завел вверх над моей головой, а потом притиснул запястья к стене. Колено кхара втиснулось между моих ног, заставляя раскрыться, а потом его язык нагло ворвался в мой рот.
Я задрожала. Возбуждение нахлынуло резко, не давая сообразить, что происходит. Мои гормоны словно взбесились. Внизу живота все сжалось в сладкой, тягучей истоме, а потом она огненной лавой растеклась по всему телу от макушки до самых пяток.
Ноги ослабли, я повисла на руках Киана, почти теряя разум от желания. Кто-то тихо и чувственно застонал, и я с удивлением поняла, что это мой стон.
Киан уже не держал мои руки. Я отвечала на поцелуй, лаская крепкий затылок и шею кхара. Сумасшедшее либидо вырвалось из-под контроля и завладело мной так же, как и тогда, когда я сама пришла в эту каюту. Чуть дрожа, пальцы Киана нырнули за пояс моих штанов, под плотную ткань трусов и ниже, туда, где между ног пульсировал горячий комок.
Я застонала, подаваясь вперед. Нет, это было даже не возбуждение, не то чувство, что зарождается сначала в голове, а уже потом в теле. Это была настоящая животная похоть, зуд, не подчиняющийся рассудку, и он требовал немедленного удовлетворения.
