Рома решил не отвечать. Потянулся к наушникам, чтобы отгородиться от этого дурдома. На часах было одиннадцать, через час за ним приедет машина, минут сорок ещё оттрубить – и свободен. Эти товарищи скоро спекутся и будут по углам спать.
И тут ему в спину прилетело. От неожиданности он согнулся, упал грудью на комп. Вжал голову в плечи, оборачиваясь в сторону удара, но сзади уже наскочили, потащили вниз и в бок. Он рванулся, выкрутился и вскочил, пытаясь вырваться из их круга. В мозгу кольнуло, что драться лучше подальше от техники, он-то оклемается, а разбитый комп повесят на него, потом плати. Дёрнулся к стене, чтобы видеть всех и чтобы сзади никого не было, но это было невозможно. Его окружили, кто-то обхватил руками, он увидел перед собой двоих, кулаки втемяшились поддых, вошли как в тесто. Его согнуло, в голове пронеслось что-то о больничном, что, может, не так это и плохо, будет время отдохнуть, – как вдруг сжавшееся кольцо само распалось, люди расступились, и он, не выдержав равновесия, хряпнулся на пол, больно приложившись копчиком. Дыхание ещё не восстановилось, в голове гудело – один удар пришёлся-таки в висок. Он тряс головой, жмурился, заставляя себя подняться, пока не напали снова, – но ничего не происходило.
Он открыл наконец глаза и огляделся.
Пацанов вокруг не было. Они медленно расползались кто куда. Казалось, им вдруг всем стало лениво драться. Расслабленные чёрные фигуры добирались до стен, до стульев и садились, оплывая, или ложились, кто как.
Рома хлопал глазами. Он ничего не понимал.
И тут чуть в стороне заметил её – ту самую малолетку. Стояла поодаль, с тем же туповатым наклоном головы и смотрела. Просто смотрела.
И Роме вдруг тоже стало лениво, прямо ложись и спи. Тело расслабилось, он зевнул. Нет, надо всё-таки встать, добраться до компа, до вещей, не дрыхнуть же посреди зала. С усилием воли он подобрал руки-ноги, попытался подняться. Не получилось. Зевнул снова и опять уселся на пол. Провёл по глазам ладонью. Успеется. Он просто посидит немного – и обязательно встанет. Спать хотелось зверски.
И тут его кольнуло – он поднял глаза и поймал устремлённый на него взгляд. Постарался улыбнуться ей, даже помахать рукой, вроде как с ним всё нормуль, спасибо. Но взгляд обжёг: теперь малолетка смотрела гневно, не то с обидой, не то с ревностью, чего совсем нельзя было понять. Казалось, ещё чуть-чуть – подойдёт и влепит пощёчину. Рома уставился на неё – может, померещилось? – но она уже повернулась и пустилась прочь из зала.
От сердца отлегло. Он попробовал встать, ниоткуда взявшаяся расслабленность отпускала, хотя руки-ноги ещё были ватные. Не без труда он поднялся и медленно пошёл к компу.
Зал был почти пуст, все дрыхли по углам. Дискотеку можно было сворачивать. Карета медленно превращалась в тыкву.
Глава 5
– Вы ждали меня, и вот я явился! – прозвучало за дверью, и они вошли.
Точнее, первой вплыла Стеша, рассекая грудью пространство. Рома втянулся следом и остался подпирать косяк.
– Здравствуйте, Любовь Петровна, – загремела Стеша на всю комнату. – Как вы устроились?
По профессиональной привычке Рома прислушался к реверу, оглядел комнату. Пространства много, звуку есть где разгуляться. Хотя планировка плохая, да ещё и витрины-отражатели. Стёкла дрожали от Стешиного голоса. Это был краеведческий музей, зал итилитской культуры. Впрочем, весь музей помещался в двух комнатах – этой и зоологической. Маловато, конечно, но в старом ДК у них не было и того, витрины с мёртвыми зайчиками и белочками, с итилитскими костюмами, вёслами и сетью в качестве орудий труда стояли прямо в коридорах. Правда, там стояла и Звёздочка, которая почему-то после переезда не поместилась сюда, в большую и светлую новую комнату. Роме за неё было обидно, какая экспозиция итилитского леса без лося?
Народу в комнате было немного. Впрочем, в ЛИС никогда много не ходило: две бабушки, любительницы народной словесности, две школьницы – юные дарования. Сидел дядя Саша, глаза у него горели, лицо раскраснелось, его явно вдохновляло происходящее. И был ещё один чел примерно Роминого возраста, но здоровый, кровь с молоком, он развалился на стуле и смотрел сытыми, равнодушными и нагловатыми глазами. В руках – телефон, явно, только что от него отвлёкся.
Ну и была, конечно, Любовь Петровна. Она постарела, но Рома её узнал.
– Всё хорошо, спасибо, – отвечала она Стеше тихо. Она всегда так говорила, голос у неё креп и звенел, только когда начинала декламировать тексты. Нет, всё-таки что-то важное в людях не меняется.
Любовь Петровна мельком бросила на него взгляд. Интересно, узнаёт? Он почувствовал волнение и удивился этому.
Любовь Петровна отвернулась к Стеше. Не узнала.
– Хорошо, осваивайтесь. А мы вот к вам. Привела, как и обещала. – Стеша обернулась и поманила его рукой. – Ну, ты чего там застрял? Иди сюда.
– Ромочка, здравствуй! Я сразу тебя узнала!
Он не успел дойти – Любовь Петровна сама поспешила к нему и взяла за руки. Маленькая, хрупкая, уже и тогда, пятнадцать лет назад, была ниже его. А голос тёплый, прежний. Рома почувствовал, что что-то в нём дрогнуло.
– Я вас тоже, Любовь Петровна. Вы совершенно не изменились.
– Да ладно! – отмахнулась и зарделась. – Седая уже вся. Ты-то похорошел. Смотри, какой вымахал! – И тут же сжала его ладонь и повела за собой, туда, к стульям: – Друзья, я хочу вам представить – Роман Судьбин. – Голос её окреп и возвысился. – Очень интересный, творческая личность, настоящий носитель культуры. Рома прекрасно знает родной язык и наследие предков. – Рому передёрнуло. Стулья смотрели на него с одинаковым детским восхищением – что старые, что малые. Дядя Саша махал рукой, как вентилятор. Только детина не изменился, разве что ухмылка на его лице стала ещё более циничной. И кого-то он ему напоминал. Или казалось? – Последние годы Рома прожил за границей, но всё-таки вернулся в родные края. Ну, я надеюсь, он о себе нам сам расскажет. Когда-то Роман был частью нашего литературного кружка, я прекрасно помню его талантливые произведения. Сейчас он согласился нам помочь с постановкой – учить родному языку…
– И не только, не только, – вклинилась Стеша. Голос её не предвещал ничего хорошего.
– Правда? – обернулась к ней Любовь Петровна.
– Конечно. Мы же говорили с вами, Любовь Петровна: Рома будет спускаться на кране. В первой сцене. В качестве Итильвана.
Рома закатил глаза, но возражать сейчас не имело смысла.
– Ах, да, конечно! – обрадовалась Любовь Петровна. – Это будет очень эффектно.
– Степанида Борисовна, ещё же ничего… – попробовал вклиниться Рома.
– Всё в порядке, – оборвала Стеша и покровительственно потрепала его по плечу. – Мы уже поговорили с Сан Санычем.
– Самыч не подтвердил же ещё…
– Мне подтвердил, – отрезала Стеша. – Твоя, кстати, инициатива, радоваться должен.
