– Добрый вечер, – ответила Ирина.
– Будьте добры, пригласите к телефону Глеба Петровича.
– Да, сейчас, – Ирина пожала плечами и удивленно взглянула на Глеба, ведь раньше ему никто никогда сюда не звонил.
Глеб тоже пожал плечами, и его лицо сразу же стало суровым, в уголках рта появились твердые складки. Он решительно взял трубку, прижал к уху.
– Я слушаю.
– Добрый вечер, Глеб Петрович. Вас беспокоит генерал Потапчук.
– Слушаю вас, – спокойно ответил Глеб.
– Нам с вами необходимо встретиться завтра во второй половине дня.
Глеб слушал, что говорит ему невидимый абонент, и представлял себе сосредоточенное лицо генерала Потапчука. Разговор был недолгим.
Глеб положил трубку и попытался улыбнуться. Но его улыбка получилась вымученной и немного растерянной.
– Кто это? – спросила Ирина, подходя к Глебу.
– Один хороший знакомый.
– А чего он хотел?
– Завтра мне надо будет с ним встретиться.
– Он оттуда? – Ирина качнула головой.
– Да, оттуда.
– Очень высокий чин?
– Не Президент, но птица важная, – пошутил Глеб.
– Ох, Глеб, Глеб… – вздохнула Ирина, скрестив на груди руки.
– Да ладно, чего ты расстраиваешься? Все будет хорошо.
– А что его интересует?
– Вопросы сейчас задавать не время, у нас праздник, – и Глеб, подхватив на руки Аню, закружился с ней по комнате.
Девочка радостно смеялась.
– Ой, ой, как быстро! Как высоко! – вскрикивала она.
И Глеб вторил ей счастливым смехом.
– Сумасшедшие, – покачала головой Ирина, – абсолютно сумасшедшие. Что взрослый, что ребенок, никакого с вами сладу, – и она подключилась к веселью.
Но ее глаза оставались грустными. В них затаилась тревога – та тревога, которая была ей хорошо знакома и которая, как надеялась Ирина, уже никогда не вернется.
После одного из танцев Глеб обнял Ирину за плечи.
– Ничего не поделаешь, дорогая, – прошептал он ей на ухо, – такова моя работа. Я это умею делать и обязан делать.
– Глеб, не надо. Бросай эту свою работу.
– Не могу. Слишком многое меня с ней связывает, слишком много я потерял близких мне людей. Благодаря этой работе я и тебя нашел, и Аню, – Глеб кивнул в сторону девочки, которая опустилась на колени рядом со щенком и ласково гладила его по голове.
– Какие у него смешные ушки!
– Тебе придется уехать? – напрямую задала вопрос Ирина.
– Я еще ничего не знаю.
– А когда ты будешь знать?
– Возможно, завтра. Может, никуда не придется уезжать.
* * *
Всю эту ночь Глеб провел в тревожных размышлениях и уснул только под утро. Ирина спала, уткнувшись в его плечо. Глеб осторожно отстранился от нее, поднялся с кровати. Он прошелся по гостиной, опустился на корточки рядом с мирно спящей Аней, поправил одеяльце, затем погладил щенка, который, увидев Глеба, поднял свою острую мордочку.
– Ну что, приятель, похоже, предстоит тяжелая работа. Иначе они не стали бы меня беспокоить. Ведь они обещали мне три месяца отпуска. А прошел только месяц с небольшим, и вот я опять понадобился.
Он потрепал щенка по ушам. Тот преданно лизнул его руку и улегся поудобнее.
Глеб выпил холодной воды и вернулся в спальню.
Ирина, облокотившись на подушку, смотрела на него.
– Ты волнуешься? – спросила она.
– Да, как-то тревожно.
– Боишься?
– Нет, не боюсь, – покачал головой Глеб, погладил Ирину по волосам, – абсолютно не боюсь. Просто, знаешь, я так к вам привязался – к тебе и Ане – и не хочу с вами расставаться, даже ненадолго.
– А отказаться можно? – задала запрещенный вопрос Ирина.
– Отказаться можно всегда. Но это не в моих правилах.
– Боже, что же будет?
– Не волнуйся, все будет хорошо.
– Ты всегда так говоришь, а затем начинаются какие-то сплошные мучения. Ты куда-то исчезаешь, не звонишь, и я не знаю, жив ты или нет, что с тобой случилось.
Ирина привстала, коснулась кончиками пальцев шрама от раны на его левом плече, затем нежно поцеловала Глеба.
– Я обещаю, что буду тебе звонить, если что-нибудь серьезное.
– Не будешь ты звонить, я знаю.
– Ну ладно, успокойся.
– Глеб, я не хочу тебя потерять. Думаю, Аня тоже не хочет. И я знаю, что ты не можешь отказаться. Мы будем тебя ждать, будем ждать тебя все время. Ты знай это. Нам будет плохо без тебя, очень плохо.
– Перестань, дорогая, – Глеб обнял Ирину прижал ее к себе. – Перестань, сейчас еще не время об этом говорить.
– А у меня такое ощущение, что ты завтра уйдешь и исчезнешь. Исчезнешь надолго, может быть, навсегда.
– Не надо, – Глеб обнял Ирину и почувствовал, что по ее щекам бегут слезы. – Ну вот, ты и расплакалась.
А это ни к чему. Еще ничего не случилось и, может быть, ничего не случится.
– Не надо меня обманывать, Глеб. Если они тебя зовут, значит, уже что-то произошло, причем что-то серьезное. Я знаю о тебе немного, но думаю, если бы узнала все…
Глеб горько усмехнулся: «Если бы она узнала обо мне все – это было бы ужасно».
Он и сам боялся вспоминать да и не любил воспоминаний о своей жизни, о своей безрассудности при выполнении всяческих рискованных заданий – Ладно, давай спать. Завтра посмотрим, как говорится, утро вечера мудренее.
Глеб обнял Ирину, прижал ее к себе. Она еще долго вздрагивала. Он чувствовал ее беспокойство, ее тревогу. Пытаясь уснуть, Глеб сначала считал, потом перепробовал все остальные проверенные и известные ему способы. Но ни один не действовал.
«Да, такого со мной еще никогда не бывало, – подумал он. – Никогда еще я так не переживал. И что-то мне подсказывает, что это задание будет совсем не простым. Я бы даже сказал – архисложным. А может быть, вообще невыполнимым».
* * *
Во второй половине следующего дня Глеб Петрович Сиверов уже сидел в кабинете генерала Потапчука. Генерал был грузен, широкоплеч и выглядел очень уставшим. Он то и дело прикуривал очередную сигарету, а затем нервно давил ее в мраморной пепельнице, не выкурив даже половины. В кабинете находился еще один человек, по возрасту примерно ровесник Глеба.
Генерал Потапчук представил его:
