– Уходите, немедленно уходите! Я позову соседей!
Я буду кричать!
– Только пискни, красотка, – произнес за ее спиной широкоплечий и наклонился к Тамаре, – только издай хоть один звук, и я оторву тебе голову. Ясно?
– Уходите, уходите, – совсем тихо, с мольбой в голосе прошептала Тамара.
– Конечно, уйдем. Не останемся же мы здесь до утра. Немножко развлечемся и уйдем.
– Я закричу! Не прикасайтесь ко мне!
Ужас охватил женщину. Она часто заморгала, лицо стало бледным, словно присыпанным мукой.
– Не бойся, не бойся. Это совсем не больно.
– Что вы от меня хотите?!
Сухощавый кивнул, и короткая кожаная удавка обвилась вокруг шеи Тамары. Колотова судорожно дернулась, но сухощавый схватил ее руки за запястья и прижал к подлокотникам кресла. Еще несколько минут Тамара корчилась, а затем стихла.
Сухощавый поднял голову.
– Вот это стропило. Подойдет.
Они нашли веревку, валявшуюся в дальнем углу, перекинули ее через стропила, ловко завязали узел, сделали петлю. Высокий поднял теплое, податливое тело и сунул голову женщины в петлю.
Сухощавый оттолкнул кресло, оно завалилось набок.
Все выглядело так, как и должно было выглядеть самоубийство…
Тамара висела сантиметрах в сорока от пола, махровая простыня лежала у ее ног.
– А она ничего, красивая, – глядя на грудь и бедра женщины причмокнул небритый. – Я б ее с удовольствием трахнул.
– Ты что, некрофил? – хохотнул сухощавый и внимательно огляделся.
– Уходим.
Оставив включенным свет, они тихо вышли из мастерской.
Высокий у двери приостановился и оглянулся.
– Вес нормально? – спросил сухощавый.
– Вроде бы да.
Они отмычкой же закрыли дверь мастерской и неторопливо спустились вниз. Сели в джип, запустили двигатель, и автомобиль выехал со двора.
* * *
Олег Пескаренко сидел на кухне, была включена настольная лампа, из окна открывался вид на ночной город. Только кое-где, в редких окнах горел свет. Олег писал формулы, одну за другой, исписывал страницу за страницей.
В кухню вошла жена.
– Ты почему не спишь? – нежно обняв мужа за плечи, спросила Инна Пескаренко и поцеловала его в щеку.
– Да тут вот одна проблема, – Олег проделал правой рукой замысловатую манипуляцию в воздухе. – И кажется, я ее разрешил.
Он усадил жену к себе на колени.
– Ну что, дети спят?
– А что же им еще делать? – улыбнулась Инна. – Ночью дети должны спать.
– Да-да, конечно. Может, попьем чаю?
– Давай, – согласилась Инна.
– И еще, я хочу есть. Я всегда по ночам хочу есть.
– Знаешь, Олег, холодильник забит едой. Бери что хочешь.
– А разве ты мне не приготовишь?
– Конечно, приготовлю.
Инна достала из холодильника масло, ветчину, расставила на столе чашки. Вскоре засвистел, заверещал вскипевший чайник, и сидящие друг против друга супруги рассмеялись.
– Ты так редко бываешь дома.
– А, дела, – отмахнулся Олег, – я бы, конечно, хотел работать в городе, но ты же знаешь, здесь для меня работы не нашлось.
– Слава Богу, что все так хорошо решилось.
– Да, хорошо, – подтвердил Олег, но лицо его стало грустным.
– Что? Что-то нет так? – участливо спросила Инна и пригладила чуть растрепанные со сна волосы.
– Я даже не знаю, как тебе все объяснить…
– А ты расскажи, как есть, вдруг я смогу понять.
– Не знаю, не знаю, боюсь рассказывать.
– Что? У тебя появилась женщина? – напряглась Инна, и ее губы дрогнули.
Олег в ответ даже не усмехнулся.
– Да?! Да?! – настойчиво переспросила Инна, – Да брось ты, дорогая, какая женщина! У меня на них нет времени.
Инна с облегчением вздохнула, она боялась только одного – что Олег может ее бросить, может разлюбить.
И поэтому каждую неделю она тщательно готовилась к приезду мужа, приводила себя в порядок, ходила к дорогой массажистке, делала прическу, хорошо одевалась, готовила всякие вкусные блюда, желая порадовать Олега.
Последние два года они жили очень хорошо. У них была роскошная квартира в хорошем районе, были деньги. Инна могла позволить себе поехать отдохнуть.
Когда у нее кто-нибудь спрашивал, где работает Олег, чем занимается, она отвечала чуть небрежно:
– Работает и работает.
– А где?
Она пожимала плечами:
– Какое-то секретное производство, секретная лаборатория. Я, честно говоря, не знаю.
– А… – понимающе кивали головой собеседники.
– Да-да, я ничего не знаю Он не говорит, а я и не спрашиваю, не лезу к нему в душу с разговорами.
– Правильно делаешь. Вот поэтому так хорошо и живете.
Перед Олегом уже давно стояла тарелка с едой, но он к ней не притрагивался.
– Знаешь, Инна, – опустив голову и сжав кулаки, сказал Олег, – я хочу все бросить. Я хочу уйти с этой работы.
Инна вздрогнула.
– Как уйти? Куда?
– Я еще не знаю. Но хочу уйти.
– Что-то случилось, дорогой? Объясни. Я тебя не понимаю. Тебе же нравилась твоя работа. Да и зарабатываешь ты очень много. Мы ни в чем не нуждаемся, дети ходят в хорошую школу.
– Не в этом дело, – Олег махнул рукой. – Об этом нельзя говорить, но мне нужна твоя поддержка. Я сам не могу решиться.
– Да, говори, я тебя поддержу, пойму. Поверь мне.
Олег напрягся, вновь сжал кулаки. Он бы в смятении. Он не мог решиться и откровенно рассказать Инне о том, где работает и чем занимается. А говорить какими-то намеками он не привык. Или молчать – или уж рассказывать все.
Инна почувствовала смятение мужа, ощутила его нервное напряжение. Она взяла бутылку коньяка, поставила на стол две рюмки, наполнила их и, глядя в глаза мужу, прямо в его погасшие глаза, сказала:
– Выпей и все расскажи. Ведь мы всегда делились с тобой и плохим и хорошим.
Олег взял рюмку, поморщился и одним глотком, как горькое, но необходимое лекарство, проглотил коньяк.
А затем тут же налил себе еще и выпил, даже не закусывая.
– Где сигареты? – спросил он у жены.
