Вскоре Голиаф уже держал речь перед четырьмя оранжскими повелителями и их воинством:
— Мой брат Отран с войском стоит по другую сторону холма и с прискорбием оплакивает тех, чью жизнь пресекли граф Эмери Нарбоннский и сын его Гильом. Хоть безбород юный граф и молод летами, хоть не успел он еще стяжать рыцарский сан, но с одним деревянным колом смог нагнать такого страху на наших бойцов, что те дрожат при одном его имени. Будем же смелее! Не дадим одному христианину, как бы ни был он храбр и силен, совладать с нашими смельчаками!
— За мною! — воскликнул Асере. — Коль встречу я Гильома, не миновать ему смерти!
Увлек он за собой оранжское войско, подлетели сарацины к лагерю, а там — ни души. Ни мулов, ни коней, ни оруженосцев — ушли французы, забрали с собой всю завоеванную добычу.
— Видит Магомет, — опечалился нехристь, — нарбоннцы оказались хитрее нас, ушли загодя…
Не успел он закончить, как со всех сторон поднялся шум, и в мгновение ока оказались оранжцы в окружении. Едва взошло солнце, как вывел Гильом из засад своих бойцов и те взяли в плотное кольцо вражеские полки. Невелики отряды нарбоннцев, но над каждым поднят королевский стяг, плещутся на копьях цветные значки, а граф Эмери вздымает левой рукой свой графский штандарт с золотым орлом, что приклепан к восьми святым крестам.
— О Магомет! — вновь вскричал Асере. — Мы в ловушке. Не увижусь я больше с сестрой Орабль, не доживу до ее свадьбы с королем Тибо!
А французы уже врезались карьером в строй басурман и четыре их сотни сразу поддели на копье. Гильом со своим деревянным колом, которым орудовал ловчее, чем опытный лучник оперенною стрелой, помчался прямо к оранжским королям, сметая по дороге толпы язычников.
— Нам всем пришел конец! — возопил Голиаф. — Это не человек, а сам черт. Жердь в его руках тяжела, как воз, — никто перед ней не устоит.
Не выдержали сарацины и кинулись наутек. Даже Кларион, Асере, Коррель и Мюргале побросали щиты и копья и с одними легкими мечами пустились вскачь с поля брани. А за ними вдогонку — Гильом. Бросил он поводья, и понесся Пятнистый быстрее птицы. Обернулся Асере и крикнул своим братьям:
— Доколе терпеть нам такой урон от одного бойца?
— До гроба! — крикнул ему в ответ Гильом.
— Не мешало бы нам унять этого хвастуна! — не оборачиваясь назад, воскликнул Коррель.
— Да не попустит вас Магомет ввязаться с ним в бой! — ответил Мюргале.
А Гильом им вослед:
— Эй, не трусьте! Я ведь еще мальчишка, я еще слаб, я еще не стяжал рыцарского сана! Так что остановитесь, пока можете со мной совладать. А то, едва посвятит меня Карл в рыцари, явлюсь я в Оранж на своем Пятнистом, покажу его принцессе, пусть знает, что ее конь пришелся впору не Тибо, а мне! Да не бойтесь же, не трону я вас ради Орабль!..
С размаху воткнул Гильом свой кол в землю и безо всякого оружия подскакал вплотную к нехристям.
Покуда преследовал юный смельчак оранжцев, седобородый граф Эмери повел свой отряд другой дорогой, мчась вдогонку за Отраном Нимским. Гильом и не заметил, что остался один на один с сарацинским отрядом. И пока вел он с врагами беспечный и веселый разговор, Мюргале неприметно оказался за его спиной, переглянулся молча с братьями, взмахнул мечом и нанес ему удар в правое плечо. Сквозь шелковую рубаху проникла сталь в тело — да как раз в том месте, где, прощаясь, пришила Эрменгарда на рубаху сыну талисман с заклинаниями. Как ни был силен удар, но, словно от камня, отскочило от талисмана лезвие.
— Что же ты не убил христианина? — завопили сарацины. — Коль уйдет он от нас живым, погибли мы все!..
Бросились они на Гильома, свалили его с коня, заломили ему руки за спину, и тогда Коррель Оранжский, забыв про уныние, засмеялся в лицо юноше:
— А ведь не сглупил ты, Гильом, когда поехал за нами. Хотел ты оказаться в Оранже, вот мы тебе и поможем. Стащу я тебя нынче туда силком, чтобы увидела сестра моя Орабль, какую добычу я ей доставил. Насидишься ты в подвале под главной нашей башней, пока Тибо не узнает, кем убиты его послы. А тогда взыщет он с тебя за смерть каждого своего воина.
— Трус! — ответил ему граф, закусывая губы от боли и обиды. — Погоди, стану рыцарем, и ты первым будешь нанизан на мой меч!
Подивились сарацины необузданной храбрости Гильома, а тот продолжал:
— Не трать понапрасну слов, а лучше прикажи прибавить шагу, чтоб еще до заката поспеть нам в Оранж. Пусть туда заявится Тибо, но, прежде чем сделает он Орабль своей женою, придется ему сначала поговорить со мной!
Коррель от ярости чуть не убил на месте пленника, но Кларион остановил брата:
— Побереги француза. Завтра будет время выместить на нем злобу.
Громко препирались сарацины с Гильомом и не заметили одного из нарбоннцев, что оказался на их пути. Тот же примчался мигом к оруженосцам, которых вместе с обозом увел в леса бородач Ансельм, и окликнул юного Бернара:
— Сеньор, большая беда стряслась с вашим братом — пленили его сарацины и тащат его с собой в Оранж!
— Бароны! — позвал Бернар оруженосцев. — Вы все юные дворяне и сыновья доблестных вассалов. Вы тоже ждете рыцарского сана — помогите же мне спасти моего брата!
— Мы с вами, Бернар! — вскричали оруженосцы и, оставив обоз под охраной небольшого отряда, бросились вдогонку за сарацинами.
А граф Эмери Нарбоннский, разгромив войско Отрана, возвращался тем временем назад, чтобы соединиться с Гильомом. Каково же было его горе, когда он увидел на холме одинокого скакуна. Стоял Пятнистый, низко опустив голову, словно сокрушался о том, что сам он смог избежать плена, а его хозяин оказался в руках врагов. Подъехал граф к Пятнистому и поймал его за узду. А конь, хоть и был горяч, покорился старому рыцарю, потянулся к нему мордой и тихо заржал, будто выплакивал свою печаль по хозяину.
— Добрый конь! — в слезах воскликнул граф. — Ты потерял лихого седока, а я — свою надежду, своего сына. Вошел бы он в года и стал несравненным рыцарем. Не знать мне больше в жизни ни радости, ни веселья!
Припал он к луке седла, на которой остались пятна крови Гильома, и чуть не упал на землю в беспамятстве от охватившего его горя.
Но тут подъехали к нему бароны и поспешно закричали:
— Эмери, ваш сын Гильом жив! Он только взят в плен язычниками. Коль удастся нам нагнать нехристей, мы покажем, как можем постоять за молодого графа!
И тогда пришпорили французы коней и во главе с Эмери Нарбоннским устремились вослед язычникам. А те, словно чуя опасность, торопятся через пустошь, которая началась как раз за пять лье от Оранжа. На переднем муле везут язычники связанного Гильома, гарцуют вокруг него четыре оранжских короля, мечтают, каким мукам предадут они пленника, а тот беспечно погрузился в грезы о богатом Оранже и красавице Орабль.
