— Могу ли я быть спокоен, — сказал он своей свите, — если ездит по моей земле убийца моего сына? Нет, клянусь святым Петром, на этот раз расплатится он со мной сполна!
— Сеньор, — сказали ему в ответ советники, — уймите свой гнев: нехорошо искать ссоры с гостем, и вам не простится коварство, если вы нарушите закон гостеприимства.
— Тогда уверю я графа, что тоже еду в Париж, возьму своих людей и двинусь с ним в путь. Выжду я, чтобы отстали Гильомовы спутники, и за все посчитаюсь с проклятым убийцей моего Энселена!
Выбрал Ришар Руанский пятнадцать смелых рыцарей и отправился вслед за отрядом Гильома. Выехали они рано поутру, а в полдень расположились воины графа на отдых в пустынной местности, перекусили и вскоре, утомленные дорогой, заснули прямо на траве. Только Гильома не брала усталость. Надел он боевые доспехи, вскочил на Алиона, взял свое копье с длинным значком, на котором сверкали золотые точки, и поехал дозором по окрестностям. Взял он с собой всего лишь двух рыцарей — и чуть не поплатился головой за такую оплошность.
Весь день Ришар Руанский следил за отрядом Гильома и, увидев, что удалился граф от своих людей, выехал ему навстречу. Гильом же, высмотрев с вершины холма Ришара, а с ним полтора десятка человек, побледнел и подозвал своих товарищей.
— Сеньоры, сдается мне, неспроста мы встретились с этим Ришаром, — сказал он вполголоса. — Герцог — мой заклятый враг, убил я его сына за измену, и, хотя был между нами восстановлен мир, чует мое сердце, таит он на меня до сих пор смертельную злобу.
— Не будем гадать, — ответили его спутники. — Езжайте навстречу нормандцу: если отвергнет он ваш привет — беритесь за оружие, а мы уж вас не подведем!
Помчался граф Гильом навстречу Ришару и повел к нему такую речь:
— Кажется, герцог, мы спор уладили добром. Вы при всех поклялись, что будет меж нами мир. Что же привело вас сюда и почему вы преследуете меня тайком, как соглядатай?
— Речист ты, Гильом, — процедил герцог, — не знаешь ты поражений, воюешь земли, берешь крепости. А ведь мой сын, которого ты загубил, был не трусливей тебя. Вошел бы он в года и в силу — не было бы ему ровни в нашей милой Франции. Пришла пора сквитаться, граф. Не спасут тебя ни люди, ни Бог, не уйдешь ты отсюда живым!
При этих словах Гильом не сдержался и, опередив соперника, со всего размаха ударил нормандца копьем, — пробив щит, оно прошло сквозь кольчугу и ранило герцога в левый бок. Не усидел клятвопреступник на коне, опрокинулся навзничь и слетел вниз головой так, что шлем острием воткнулся прямо в землю. Не подоспей пятнадцать его бойцов, распростился бы герцог с жизнью. Но тут и двое Гильомовых баронов вступили в бой. Втроем одолели бравые рыцари десятерых руанцев, остальные бежали в страхе и только закричали, когда Гильом бросился их преследовать:
— Граф, пощадите! Неужели для вас будет честью расправа над ранеными? У нас уже и кишки выпадают на седла, вот-вот отдадим мы Богу души, оставьте нас, Гильом!
Был у графа закон — не трогать тех, кто просит у него пощады. Вернулся он к товарищам, а те уже связали раненого Ришара и бросили его, как тюк, на грузовую лошадь. Так и вернулись они в лагерь и дождались, пока проснутся отдохнувшие рыцари, чтобы тронуться дальше. И вот наконец добрались они снова до Тура, где встретил их возмужавший, но по-прежнему пугливый и робкий, как ребенок, Людовик.
Здесь, в Туре, где когда-то замыслил Ришар Руанский измену против молодого короля, был брошен мятежник в подвал и закончил свои дни в болезнях и печали.
А Гильом наконец решил, что пора отдохнуть. Размечтался он об охоте, о прогулках по лесу, о мирной жизни, от которой уже отвык за долгие годы своего рыцарства. Но куда там! Не успел граф и дух перевести, как явились из Рима два гонца — бросились они ему в ноги и запричитали:
— Ради Бога, граф, не гоните нас, но выслушайте. Помните ли вы ту, с кем хотели вступить в брак, но горестные вести прервали ваше венчание? Послала она к вам, поскольку доселе верна своему слову и только на вас у нее надежда. Прибрал Господь ее отца Гефье Сполетского, а тем временем напал на Рим необузданный король Гвидо и взял приступом твердыни святого города. Весь наш край стонет, помогите нам, граф Гильом!
Тот еще и слова в ответ не успел вымолвить, а Людовик чуть не зарыдал со страху.
— Какой же вы трус, король! — не удержался Гильом. — Чего вы испугались? Не я ли обещал стоять за вас горой, что бы ни случилось? Не жаль мне ни сил, ни молодости, лишь бы вы могли восторжествовать — вы и наша милая Франция! Сзывайте сюда ваших рыцарей, зовите всех — и того, у кого нет ни гроша, и того, у кого осталась последняя кляча. Все, что нужно для воина, я и сам достану. Хватит у меня серебра и золота, хватит быстрых коней и выносливых мулов. Столько добра отвоевал я у басурман, что некуда мне девать своего богатства.
— Да воздаст вам Бог! — обрадовался король и в тот же час разослал вестников по городам и весям.
И трех недель не прошло, как собрались под королевский стяг пятьдесят тысяч лихих вассалов. Вновь повел их граф знакомой дорогой через Сен-Бернар до самого Рима. На сей раз сопровождали его не только бравые племянники, но и сам король, который побоялся остаться в одиночестве без своего защитника.
Пока разбивали французы стан под стенами Рима, король Гвидо созвал свиту и стал держать военный совет. И сказал один римский вельможа:
— Снарядите тысячу бойцов и велите сделать им вылазку, покуда враг ставит шатры и разбивает лагерь. Не ждет он нас и поплатится за свое неразумие.
Тихо выехали из города вооруженные воины. А тут, к несчастью, так сгустился туман, что скрыл и коней, и всадников. Спохватились французы, когда римляне уже проникли в лагерь — убили конюхов, увели скакунов, вывернули в костры котлы с пищей. Людовик в испуге побежал между шатрами, голося во все горло:
— Где же вы, Гильом и Бертран? На помощь!
А Гильом с Бертраном в это время с небольшим отрядом рыскали по окрестностям, высматривая подходы к городу.
— Не возвратиться ли нам, дядя? — спросил, насторожившись, Бертран. — Слышу я в нашем лагере большой шум — как бы не вышло большой беды!
Но тут, по счастью, сгустился туман, и Гильом направил свой отряд прямо к городским стенам, и французы незаметно проникли в город. Увидели их стражники, когда бароны уже ворвались в ворота.
— Монжуа!.. Монжуа!.. — взлетел в небо их боевой клич — и пошла битва! Услышав, что Гильом вошел в город, вылазчики бросились назад, а тогда с тыла ударила по ним королевская рать. Нашел Людовик силы и мужество собрать своих рыцарей и повести их в бой на подмогу графу Гильому.
А король Гвидо совсем потерял голову от ярости и недоумения: никак он не ожидал, что противник может так быстро оказаться в городе. И тогда, чтобы устрашить французов, приказал он казнить на виду у них своих пленников. Никого не пожалел Гвидо — повесил и раненых, и бойцов, и престарелых рыцарей, и даже красавицу королевну.
