Мне хотелось выйти из этих стен и увидеть, что там за ними.
Господи! Да мне же теперь двадцать пять лет! А я так бездарно трачу драгоценное время.
***
На седьмой день моего заключения с утра заявился Нурран. Как раз в тот момент, когда я с трудом запихивала в себя какую-то дрянь, похожую на клей ПВА.
– Приятного аппетита, – врач бодренько улыбнулся мне.
Я едва не закашлялась.
Издевается?!
Бросила на него подозрительный взгляд.
– Как вы себя чувствуете, лирра? – он с профессиональным интересом уставился на показатели приборов. – Мне передали, у вас вчера был вечерний гость.
Да нет, вроде всерьез желает мне аппетита…
– Да, приходил адъютант командора. Соболезнования передавал… Доктор, мои ноги уже полностью восстановились? Скажите, когда я смогу вставать?
Этот вопрос интересовал меня сейчас больше всего.
– Куда вы торопитесь? Вам еще лежать и лежать.
Нурран откинул одеяло, приподнял подол рубашки и, недовольно нахмурив лоб, пощупал мои икры.
– Мышцы придется восстанавливать с нуля, – сказал он. – Даже если я сейчас разрешу вам встать, вы не сможете сделать и шага.
– Но если я не буду вставать на ноги, то мышцы вообще атрофируются! – возмущенно заметила я.
Он улыбнулся:
– Нет, такого мы не допустим. Вам сегодня же подключат стимулятор последней модели. Мы их только недавно получили от спонсоров. Хотя приборов всего три и они предназначены для реабилитации после анабиоза, но я смогу выделить вам один. Кстати, лейр Драммон уже спрашивал о вас.
Знакомое имя заставило вздрогнуть.
– Жених?
Обеспокоенная состоянием своего нового тела, я совсем забыла, что к нему прилагается бурное прошлое. И вот оно уже у дверей.
Я уже несколько раз отказывалась от встречи с этим Драммоном. Но бегать до бесконечности от него не могу. Нужно что-то решать.
– Да, лирра, ваш жених Маркус Драммон – старший сын президента Гораукана.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Мой жених – сын президента? – с трудом сдержалась, чтобы не присвистнуть.
Вот это да!
Хотя, чему удивляться? Почему бы дочке атташе не быть невестой президентского сына?
– Да. Вы так ничего и не вспомнили?
– Как видите, – пожала плечами.
– Ничего, ваше физическое восстановление идет полным ходом. Уверен, вскоре и память вернется. Не переживайте об этом.
Я едва не ухмыльнулась.
Ага, как же. Об этом я как раз ничуть не переживаю.
Но вот с женишком нужно что-то решать. Тем более что замуж я больше не собираюсь. В обозримом будущем – точно. Хватит с меня последней попытки.
– И что мой жених спрашивал обо мне? – сделала пробный бросок.
– Интересовался вашим самочувствием. – Нурран бросил на меня внимательный взгляд. – Спрашивал, когда сможет встретиться с вами.
Я покопалась в памяти, но нет, личные воспоминания Эмитьянны были надежно спрятаны от меня. Зато в голову лезла всякая чепуха о политическом устройстве Гораукана, история его освоения и создание Конфедерации. Короче, все что угодно, только не то, что нужно.
Хуже всего, что я так и не поняла, какие отношения были у моей предшественницы с ее женихом. А вдруг любовь до гроба? Тогда жалко парня. Но если Эмитьянна его любила, почему не упомянула в своей исповеди? Почему не сказала что-то вроде "никому не доверяйте, только моим родителям и жениху"? Намеренно ли она позабыла его назвать? Или это было сделано специально?
– И что вы ему сказали?
– Что все зависит от вас. С моей стороны ограничений не будет.
Я забарабанила пальцами по металлическому подносу, на котором стояла тарелка с недоеденной размазней.
– Ладно. А где он сейчас?
– Здесь, за дверями. Приходит сюда каждый день с тех пор, как вас привезли. И кстати, большая часть лечения оплачена с его личного счета.
Последнюю фразу он произнес почти укоризненно. Это заставило меня замереть. Вряд ли лечение стоило дешево.
Собравшись с духом, я решила рискнуть.
– Хорошо. Согласна на встречу.
– Когда?
– Прямо сейчас.
Глава 7
Маркус Драммон оказался молодым парнем, на вид лет двадцати пяти, может, чуть больше. И довольно симпатичным, если не обращать внимания на уже примелькавшийся пепельно-голубой окрас кожи. На его лице выделялись широкие скулы, прямой нос и мягкие губы, а при улыбке мелькали небольшие клыки. Волнистые пряди были зачесаны на одну сторону, а вдоль щек так же, как у меня и Нуррана, спускался серебристый узор.
Из всего этого я сделала вполне обоснованный вывод, что мы трое принадлежим к одному виду модификатов, а вот краснокожий следователь и адъютант – это уже парни из другой оперы.
В отличие от виденных мной обитателей станции, жених Эмитьянны пришел на встречу не в комбинезоне, а в строгом кителе военного образца и в узких брюках, заправленных в сапоги с высокими голенищами. Сапоги эти, сделанные из какого-то синтетического материала, были начищены до зеркального блеска. Когда Маркус уверенно переступил порог палаты, на их зауженных носках заиграли отблески света.
В руках молодой человек держал роскошный букет ярко-красных пионов. Увидев цветы, я даже села от неожиданности, и все, что смогла выдавить из себя, это:
– Откуда?!
Откуда здесь, на космической станции, живые цветы? Да еще такие знакомые! Они как привет из далекого прошлого поразили меня в самое сердце.
– Из личной оранжереи командора Сагира. Просил передать вместе с соболезнованиями, – Маркус вложил букет мне в руки и присел на краешек больничной койки, приведя меня этим в смятение.
Охваченная внезапной неловкостью, я зарылась лицом в цветы. Смущение, растерянность, замешательство… Несвойственные мне чувства вынудили меня промолчать, хотя парень явно ждал от меня какой-то реакции.
– Ти… я рад, что ты выжила, – он взял меня за руку и прижал мою ладонь к своей груди. – На "Гермесе" объявлен трехдневный траур. Тела твоих родителей уже подготовлены к отправке на родину… Но мне передали, что ты не хочешь лететь?
Я нагнула голову еще ниже, боясь, что он прочитает досаду на моем лице вместо тоски по погибшим близким. Я совсем забыла, что должна изображать скорбящую дочь!
– Почему ты решила остаться? – в его голосе сквозило неприкрытое удивление. – Мы ведь уже обо всем договорились, еще до отлета на "Гермес". Я ведь и примчался сюда только ради тебя!
