Итак, Советский Союз выработал свою послевоенную трактовку нацистско-советского пакта: это было вынужденное соглашение, на которое Сталин пошел в силу сложных обстоятельств. Советский лидер не стал обольщаться лживыми посулами Гитлера, но, что важно, сумел отсрочить неизбежное нападение нацистов и тем самым спас СССР от еще горшей судьбы. Конечно, эту почти безоблачную картину не позволялось портить упоминанием о судьбе миллионов репрессированных, убитых и депортированных советской властью жителей бывшей Восточной Польши, Прибалтики и Бессарабии. Эти территории Красная армия отвоевала в 1944–1945 годах, и они снова были крепко прижаты к груди советского государства, несмотря на активность отдельных «националистов» и «террористов», которые недолгое время возмущали спокойствие в Pax Sovietica в первое послевоенное десятилетие. Историки и журналисты, писавшие об этих регионах, не могли свободно выражать свои мнения. Пакт оставался запретной темой – его упорно обходили молчанием, отодвигали на задний план, и даже при самом косвенном упоминании о нем не разрешалось ни на йоту отклоняться от официальной линии, установленной Москвой.
А вот на секретном протоколе к пакту лежало абсолютное табу. Хотя оригинал этого документа, предположительно, был уничтожен в Берлине во время войны, с него была снята микрофотокопия, и вот она-то уже после войны попала в американские руки. После этого о протоколе вскользь упоминали на Нюрнбергском процессе, а впервые опубликовали его в 1948 году. Однако, учитывая исчезновение оригинала – не говоря уж о компрометирующем содержании протокола, – Советский Союз официально отрицал его существование, а копию, которая получила хождение на Западе, он решительно называл подделкой, клеветой на СССР и очередной «фальсификацией истории».
Когда Вячеслава Молотова спросили в 1983 году о «секретном соглашении», подписанном с немцами в 1939 году, он категорически заявил, что никакого секретного соглашения не было. Когда журналист все-таки уточнил: «Не было?» – Молотов повторил: «Не было. Нет, абсурдно». Журналист продолжал настаивать: «Сейчас уже, наверно, можно об этом говорить». На что Молотов сказал:
Конечно, тут нет никаких секретов. По-моему, нарочно распускают слухи, чтобы как-нибудь, так сказать, подмочить. Нет, нет, по-моему, тут все-таки очень чисто и ничего похожего на такое соглашение не могло быть. Я-то стоял к этому очень близко, фактически занимался этим делом, могу твердо сказать, что это, безусловно, выдумка1018.
Молотов действительно «стоял к этому очень близко» – ведь именно он подписывал протокол. И все же, сходя в могилу в 1986 году, он продолжал уверять, что никакого протокола не было.
Однако не все в СССР желали столь же верно придерживаться сталинской линии в этом вопросе. Через три года после смерти Молотова, летом 1989 года, по всем трем Прибалтийсикм республикам прокатилась волна протестов, продемонстрировавшая, что существует потребность в восстановлении исторической правды. Приняв за чистую монету призывы Горбачева к гласности и перестройке, многие жители Прибалтики к тому времени уже открыто выступали против советского режима. При поддержке эмигрантов и других единомышленников, которые уже назвали 23 августа «Днем черной ленты» и провели ряд митингов в Нью-Йорке, Лондоне и других городах в знак протеста против нарушения прав человека в СССР, прибалтийские активисты уже начали сбор подписей и обратились с официальными петициями в международные организации, требуя признать, что с ними поступили несправедливо. Но на 23 августа 1989 года – 50-ю годовщину подписания пакта – они запланировали протестную акцию беспрецедентного масштаба.
В тот день вдоль главных шоссе и дорог, проходивших через все три Прибалтийские республики, выстроилась «живая цепь» из двух миллионов человек. Она связала между собой все три столицы – Таллин, Ригу и Вильнюс – и протянулась более чем на 500 километров. В семь часов вечера все выстроившиеся в цепочку люди взялись за руки и образовали «Балтийский путь». Это была самая масштабная акция народного протеста, когда-либо проходившая в Советском Союзе. В других местах проводились пикеты, церковные богослужения и местные митинги. В центр Вильнюса пришло 5000 человек, чтобы вместе спеть патриотические песни и зажечь свечи. Участники акции держали в руках довоенные национальные флаги, а к одежде у них были приколоты черные ленточки в память о жертвах сталинского террора1019.
Во всех трех республиках люди выступали против нарушения прав человека, против советской оккупации и за национальную независимость. Однако главным предметом их жалоб оставался нацистско-советский пакт. Например, в литовском Шяуляе на демонстрации несли три гроба, завернутые во флаги довоенных Прибалтийских республик, а рядом с ними – знамена со свастикой и с серпом и молотом, связанные друг с другом черной лентой. Между тем в Эстонии и Латвии демонстранты несли транспаранты, объявлявшие советскую оккупацию незаконной, или просто таблички с датой: «23 августа 1939». В коммюнике, отправленном в ООН, разъяснялся основной смысл пакта. Там говорилось, что с подписанием нацистско-советского пакта народам аннексированных территорий было нанесено множество ран и «некоторые из тех ран кровоточат по сей день». И далее:
Преступный пакт должен быть аннулирован! Суть сговора между Гитлером и Сталиным состояла в империалистическом разделении сфер интересов между двумя великими державами. На основании этой преступной сделки Советский Союз в одностороннем порядке нарушил все три международных договора, заключенных с Прибалтийскими республиками, посягнул на историческое право прибалтийских народов на самоопределение, предъявил Прибалтийским республикам беспощадные ультиматумы, оккупировал их с применением превосходящих вооруженных сил и в условиях военной оккупации и жестокого политического террора осуществил их насильственное присоединение… Пакт Гитлера – Сталина по сей день определяет границы Европы.
После этой акции советское руководство распорядилось провести несколько символических арестов, посетовало на «антисоветскую» деятельность «националистических экстремистских группировок» и сделало местным властям выговор за неспособность вовремя пресечь протесты1020. Если не считать нескольких благонамеренных замечаний со стороны международных организаций, мало что изменилось, однако прибалтийские народы осмелели и продолжили дальше решительно бороться за свою независимость.
Помимо очевидной политической проблемы, «Балтийский путь» затронул и интеллектуальный вопрос. После долгих десятилетий, на протяжении которых власти полностью контролировали всю информацию в СССР, с приходом Горбачева наступили новые времена, и в области идеологии появился плюрализм мнений. То же самое относилось к истории, и потому давняя сталинская версия об «оборонительном» характере нацистско-советского пакта все чаще подвергалась сомнению. Сам ход событий подталкивал Москву к более честной переоценке собственного прошлого, и была учреждена официальная комиссия для расследования обстоятельств, в которых заключался нацистско-советский пакт, и, в частности, вопроса о том, существовал ли все-таки секретный протокол1021. В декабре 1989 года комиссия представила результаты своей работы и однозначно подтвердила, что в существовании протокола «не может быть ни малейшего сомнения»1022. А затем Съезд народных депутатов Советского Союза1023 принял постановление о пакте Молотова – Риббентропа, дав ему политическую и правовую оценку.
