– Очевидно, в этом свинарнике позволяется только надираться в стельку?
– Не смей так говорить о моем доме! – мужчина сжал кулаки и оторвал лопатки от стены. – Я построил его своими руками!
– Это заметно, – коротко ответил я, сплюнув на пол и вытаскивая из-за пояса оружие. – Сделай хоть шаг, и твои мозги будут отскребать от дырявого потолка.
Рид рванул вперед, встав между нами и выбросив в стороны обе руки. С укором посмотрел мне в глаза, после чего повернулся к пропойце и проговорил:
– Давайте успокоимся. Миллер, верни пистолет обратно в кобуру!
– Только после того, как покину эту вонючую лачугу.
– Эй! – мужчина снова предпринял попытку ринуться в драку, но тут же наткнулся на плечо Рида. – Если он не перестанет оскорблять меня и мой дом, я сломаю ему челюсть и размажу его наглую рожу по стенке!
– Именно так ты делал с несчастным мальчиком, да? – я высунулся из-за спины напарника и с ненавистью уставился в отекшее лицо Билла Уайтингса. – Избивал и запугивал его, пока он не сбежал в лес?
– Заткнись, гаденыш!
– А ты знаешь, как твой сын мучился перед смертью? – я видел, как вспыхнули бешеным огнем зрачки мужчины, но мне было все равно. – Он ужинал землей, сидя в яме, пока ты напивался до свиного визга. Умирал от жажды и трясся от страха, пока ты валялся в своей теплой постели. Он мучился больше недели, день за днем, но никто не пришел ему на помощь. Потому что папочке было совсем не до этого.
Как в замедленной съемке я видел искаженное от злости лицо, высовывающееся из-за плеча Алекса Рида. Детектив с трудом сдерживал напор опьяненного гневом мужчины, и в какой-то момент ему все же удалось вырваться.
Ловко выскользнув из цепких ладоней детектива, мужчина сперва ринулся прямо на меня, и я тут же взвел курок, прицелившись в его ногу. Однако, к моему удивлению, он неожиданно остановился посреди холла, встав как вкопанный.
Ярость на его лице сменила гримаса отчаяния. Руки, сжатые в кулаки, вскинулись к вискам, покрытым грязными волосами. Он судорожно вцепился побелевшими пальцами в свои пряди, громко всхлипнул и с надрывом прокричал:
– Вы ничего не знаете! Ничего!.. Никто ничего не знает!
Глава 9. Алекс Рид
На лице Миллера сквозило отвращение, когда он с опаской присаживался на расшатанный кухонный табурет, стараясь не задеть ничего рукавами пальто. Но это оказалось не так просто: крохотная столовая была забита всевозможным хламом до отвала. В углах поблескивала целая армия пустых бутылок из-под дешевого виски, а пол, покрытый толстым слоем пыли и грязи, не убирали, казалось, целую вечность.
Билл Уайтингс молча поник в линялом темно-синем кресле, стоящем немного поодаль от кухонного стола. Некогда на велюровой обивке красовались нежно-розовые бутоны цветов, однако в первозданном виде они сохранились лишь кое-где на внешней стороне подлокотников – там, где к креслу обыкновенно не прикасались. Вся обстановка в доме была до невозможного убогая, обветшалая и грязная. Об уборке, похоже, в этом месте не слыхивали уже многие годы.
– Все винят меня в смерти Томми, – прохрипел Билл, поглаживая глубокие морщины на своих щеках. – Все считают меня монстром.
– А разве это не так? – в глазах Миллера сверкнуло презрение. – Если бы ты лучше заботился о своем ребенке, то он не погиб бы мучительной смертью в лесу.
– Своем ребенке, – повторил мужчина с горькой усмешкой, после чего еще резче стал растирать дряблую кожу. – Томми не был моим сыном.
– Как это?
Я уставился на него, пытаясь понять – говорит он серьезно или же просто старается убедить себя самого в том, что он ни в чем не виноват, выдумав нелепую отговорку. Однако Билл, похоже, был полностью уверен в своих словах.
– Вот так, детектив, – его тускло блестящие зрачки скользнули по моему лицу. – Признаться, я тоже был немало удивлен этому… мягко говоря.
Его рот вновь исказила кривая усмешка. Слегка подавшись вперед, Билл вытянул трясущуюся ладонь и, пошарив ей где-то под старым креслом, вытащил наружу полупустую бутылку с темно-янтарным содержимым. Откупорил горлышко, поднес к бледным губам и сделал большой глоток, даже не поморщившись.
Фрэнк, все еще сидящий напротив с каменным лицом, внимательно наблюдал за каждым движением мужчины, не сводя с него своих угольных зрачков ни на секунду.
– Знаете, когда-то все было иначе, – продолжил Билл, допив свое пойло и швырнув пустую бутылку в угол, где она, гулко приземлившись на донышко, тут же грустно шлепнулась на бок, прокатившись по грязным доскам. – Мы с Лилиан были счастливы. Наверное, в это сложно поверить теперь, но у нас была идеальная семья… Я ведь любил ее еще со школы, детектив.
Он окатил меня затуманенным взглядом и задумчиво подергал сальную прядь волос.
– Чего мне стоило отбить ее у кретина Лаффера. Я бегал за ней несколько лет, как собачонка. Оббивал порог ее дома, дарил цветы и бесконечно признавался в любви… Я был так молод тогда.
– Ваша жена встречалась с шерифом? – я с удивлением уставился на Уайтингса.
– Это маленький городок, детектив, – ухмыльнулся тот, тряхнув всклокоченной гривой. – Выбор здесь не очень-то велик.
– И что же было дальше? – мрачно произнес Фрэнк, подкуривая кончик белоснежной сигареты. – Ты все же добился своего, переманив возлюбленную шерифа на свою сторону, а затем счастливо зажил с ней в этом прекрасном доме?
Фрэнк недвусмысленно покосился на криво висящие занавески – такие грязные и дырявые, что угадать их изначальный оттенок просто не представлялось возможным. В рассохшихся оконных рамах по бокам гулко насвистывал осенний ветер, принося вместе с собой в дом запах отсыревшей древесины.
– Ты напрасно издеваешься, детектив, – резко ответил Билл, обхватив линялые подлокотники руками и подавшись вперед. – Этот дом я построил своими руками, ради Лилиан. В подарок к нашей свадьбе. Но все пришло в упадок после ее смерти.
– Ник Лаффер упомянул, что ваша жена скончалась, когда мальчику было пять лет, – вспомнил я. – После этого все пошло наперекосяк?
По уставшему лицу Уайтингса пробежала тень, словно он, ненадолго погрузившись в счастливое и безмятежное прошлое, был вынужден вновь вернуться в убогое настоящее, где он, ссохшийся и истертый, как и весь его дом, допивал остатки спиртного из валявшихся на полу склянок.
– Не сразу, – хрипло проговорил он наконец, таращась куда-то в пустоту перед собой. – Какое-то время мы с Томми еще жили нормально. Пытались смириться с утратой, подстроиться под новую реальность.
Он вдруг тяжело вздохнул, вытянул вперед неухоженные кисти с криво обрезанными ногтями, вновь уложил их на колени и опустил голову.
– Все было более-менее сносно, – продолжил он уже совсем другим голосом. – Пока я не нашел письма, спрятанные в шкафу, разбирая вещи Лилиан.
