Ее мутные, бледно-серые зрачки светились тем, чего я никогда прежде в них не замечал – ненавистью. Босые ноги, посиневшие то ли от холода, то от чего-то еще, легко ступали по бетонному крыльцу, покрытому сетью инея.
– Ты не спас мальчика, – прошелестел ее голос сквозь бледные, плотно сомкнутые губы.
Я отшатнулся назад, невольно вскрикнув, и Лилиан в то же мгновение проскользнула в дом.
Что было дальше, я припоминал смутно. Кажется, я метнулся в спальню, но затем выскочил обратно в прихожую, когда голова Лилиан начала расти прямо из досок на полу, медленно двигаясь в мою сторону.
В спешке покинув дом и забравшись в машину, я завел мотор дрожащими от ужаса руками, резко тронулся с места и вылетел на шоссе, грозясь оглохнуть от биения собственного сердца. Но стоило мне свернуть в город, как впереди на асфальтовой ленте тут же возникло пугающее видение. Зависнув прямо в воздухе в паре дюймов над дорогой, Лилиан сверлила меня злобным взглядом сквозь лобовое стекло.
Чертыхнувшись и вжавшись в спинку сидения, я вывернул руль и съехал на обочину, быстро развернулся и понесся прямо к полосе из дремлющих деревьев, виднеющейся на горизонте.
Казалось, что беспокойный призрак оставил меня в покое – нервно оглядываясь по сторонам и отмахиваясь от крупных капель пота, катящихся по моему лицу, я нигде не заметил ее зыбкой фигуры. Она будто растворилась прямо в воздухе.
Еще недавно я бы отдал все на свете, чтобы снова увидеть ее лицо. Чтобы прикоснуться к ее белоснежной гладкой коже, взять в свои пальцы ее хрупкую, маленькую ладонь. Чтобы хотя бы еще один раз просто мельком заметить ее силуэт на вечерних улицах Блэк Вудс или в своем доме, где мы с ней обыкновенно тайно встречались.
Но сейчас внезапное возникновение Лилиан испугало и не на шутку встревожило меня. Она была так похожа на себя прежнюю, еще живую, но в то же время в ее образе сквозило что-то отталкивающее, что-то нетипичное. Словно это была лишь злобная, не упокоенная копия женщины, которую я когда-то любил. Ее пылающий странной ненавистью призрак.
Ощущая давящую тоску внутри, я бессмысленно плутал какое-то время по пустым аллеям городка, не слишком осознавая, что я вообще делаю. Только когда кромка мрачного леса вплотную подобралась к моему автомобилю, я понял, что все это время двигал по направлению к чаще, упорно сворачивая к ней с любой дороги.
Я тут же сбавил скорость и приготовился вывернуть руль, чтобы вернуться на главное шоссе. Машина тихо вздохнула и послушно скатилась вниз. Развилка уже маячила в нескольких шагах впереди, когда неожиданно я ощутил, как кто-то будто бы дышит мне в спину.
Мельком бросив взгляд в зеркало заднего вида, я громко вскрикнул и машинально вдавил педаль тормоза. Пустые глазницы, подернутые белесым туманом, с нескрываемой яростью сверлили мое лицо в отражении бликующего прямоугольника.
Лилиан сидела прямо позади моей спины, замерев в напряженном молчании.
– Боже… – рывком обернувшись, я убедился в том, что мне это не померещилось. – Что тебе нужно?
Продолжая с ужасом глядеть в ее мертвенно-бледное лицо, я старался нашарить трясущимися пальцами ручку дверцы, чтобы выскочить наружу. Каким-то невообразимым способом Лилиан удалось забраться в мое авто, даже не распахивая дверей.
Теперь, когда машина заглохла, в салоне повисла звенящая тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием и стуком зажатого в тиски сердца.
– Ты не спас сына, – прошелестел едва различимый голос, смутно знакомый мне из далекого прошлого. – Не спас мальчика.
Я пялился в ее мутные зрачки, чувствуя, как по спине скользят холодные капли пота. Предательская дверная ручка будто нарочно ускользала из моих дрожащих пальцев, насмехаясь над ужасом, целиком охватившим меня изнутри.
Как будто невзначай я отметил про себя, что Лилиан не разжала своих губ, произнося эти слова. Ее безжизненный голос лился откуда-то снизу, он словно существовал отдельно от ее тела.
– Прости… – выдохнул я, сглатывая огромный ком, пульсирующий в стенках глотки. – Прости меня.
Ее светло-серые зрачки скользнули по моему лицу. Казалось, она задумалась на мгновение, прежде чем ее шелестящий шепот вновь разнесся по салону машины:
– Нет.
И снова она произнесла это, даже не разомкнув посиневшие, покрытые странным пепельным налетом губы.
– Лилиан, – взмолился я с горечью. – Ты же знаешь… Я… Я пытался…
Ее силуэт мелко дрогнул, плавно подавшись вперед.
Теперь я ощущал запах сырой земли и тлена, который стремительно растекался вокруг. Аромат смерти, тоскливый и тяжелый, удушливо-безнадежный, он сбивал дыхание и заставлял вдыхать воздух частыми, мелкими порциями, брезгливо пробуя его на вкус вновь и вновь.
– Ты позволил своему сыну умереть, – шепнул голос. – Я никогда не прощу тебя.
Я хотел что-то ответить, но слова застряли у меня в горле. Судорожно вдохнув, я лишь молча таращился в застывшее серое лицо, зависшее в пятнадцати дюймах напротив, стараясь унять боль в ухнувшем куда-то вниз сердце.
– Нет… – мой голос сквозил беспомощностью. – Нет, ты лжешь. Это неправда… Томми не был моим сыном. Не мог им быть…
Я чувствовал себя так, словно меня ударили в грудь. Все перед моими глазами подернулось розоватой дымкой, безжизненный облик Лилиан смазался в пульсирующее, невнятное пятно.
С каждым мгновением дышать становилось все сложнее. Мне будто не хватало кислорода и казалось, что взмокшие стекла авто давят на меня со всех сторон.
– Это правда, – сквозь оглушительный звон в ушах я с трудом различил тихий женский голос. – Ты всегда чувствовал это.
Мне показалось, что полицейское авто закачалось из стороны в сторону, а затем дыхание сбилось из-за подступившей тошноты. Я зажмурился изо всех сил, пытаясь внушить себе, что все, что происходит сейчас мне просто мерещится. Что я вижу очень дурной, страшно-реальный сон. И что это не может происходить со мной на самом деле.
Закусив нижнюю губу, я боролся с охватившей мое сознание паникой, оставив всякие попытки выбраться из машины наружу. Когда рот заполнился металлическим привкусом крови, я судорожно обхватил голову руками, чувствуя, как между ледяных пальцев скользнули пряди взмокших волос.
– Это все неправда, неправда… – бормотал я как в бреду. – Это все просто сон…
Но стоило мне распахнуть глаза, как реальность, беспощадная и равнодушная, не оставила мне никаких шансов на утешительные, глупые надежды.
Я по-прежнему сидел вполоборота на водительском кресле в своем автомобиле, припаркованном прямо у стены из темно-зеленых деревьев. А мертвенное лицо Лилиан укоризненно сверлило меня туманными зрачками, даже не думая растворяться в кромешной тишине салона.
– Ты должен заплатить за его смерть, – шелест ее голоса был наполнен непоколебимой решительностью. – Вы все должны заплатить.
