Глава 11. Крушение надежд
«Кирлангич» по-прежнему лежала в дрейфе неподалеку от входа в канал, и с этого места можно было во всех подробностях наблюдать за происходящим. Крепость Саиф-Альнаби пала даже быстрее, чем предполагали. После того, как крепостные ворота были разбиты ядрами десантных пушек, а фрегаты «Семенди Бахри» и «Талсими Бахри» смели картечью со стен тех немногих, кто пытался оказать сопротивление, ведя огонь по десанту из ружей и извлеченных из каких-то закромов фальконетов, командир десанта сделал попытку сберечь своих людей и не терять их понапрасну во время штурма, поэтому отправил в крепость парламентеров с предложением капитуляции. Очевидно, условия оказались для защитников Саиф-Альнаби приемлемыми, поэтому вскоре они стали покидать крепость, выходя с оружием. Но при этом одного человека в богатой одежде выволокли связанным и бросили к ногам стоявших напротив ворот янычар. Янычары без выстрелов вошли в крепость, и над стенами Саиф-Альнаби взвился османский флаг.
За всем этим Иван наблюдал с палубы «Кирлангич» в бинокль и про себя сделал вывод, что Кемаль-паша, в отличие от многих османских военачальников, не отличается патологической кровожадностью и вероломством, поскольку сдавшийся гарнизон не тронули и дали возможность уйти вдоль побережья, подальше от Туниса. Но здесь мог присутствовать чисто практический интерес. В самой Саиф-Альнаби нет ничего ценного, поэтому и грабить там толком нечего. Небольшая казна коменданта да личные деньги офицеров – это мизер, ради которого не стоит терять своих людей при штурме крепости, где гарнизон знает каждый закоулок. А может найтись еще и тот, кто взорвет пороховой погреб вместе со всеми, когда поймет, что дело проиграно, а попадать живым в руки разъяренных янычар не стоит. Поэтому лучше поступиться малым и позволить гарнизону уйти с тем, что они смогут утащить с собой в руках. Все равно много не унесут. Тем более можно потребовать выдачи имеющихся главарей и вдохновителей мятежа, если таковые есть, а обычные наемники и местное «воинство» никакого интереса не представляют. Выкупа за этих голодранцев все равно не получить, поэтому пусть проваливают и радуются, что так легко отделались. Однако в отношении Туниса Кемаль-паша вряд ли пойдет на такой шаг. Ведь в Тунисе нужно не просто привести к покорности какую-то группу недовольных, а примерно наказать тех, кто посмел открыто выступить против повелителя правоверных. И там таких довольно много, вся местная знать во главе с беем-самозванцем. Поэтому разграбить имущество этих мерзавцев… то есть конфисковать в пользу казны повелителя правоверных, сам Аллах велел. Ну а заодно можно пограбить и тех, кто помельче. Таких в Тунисе, разбогатевшем на морском разбое, тоже хватает. Чтобы бунтовать в следующий раз неповадно было.
Между тем на «Кирлангич» начали ставить паруса, и вскоре она вошла в канал. Поднятие флага над Саиф-Альнаби означало, что путь свободен, и можно подойти ближе к эскадре, оставаясь, однако, в безопасной зоне от возможного огня противника. Но слишком далеко продвигаться не стали, став к причалу возле крепости, где раньше стояли сторожевые галеры. Отсюда открывался хороший обзор на все происходящее в Тунисском озере и окрестностях. Справа совсем рядом высились стены Саиф-Альнаби, покрытые следами обстрела картечью. Берег был полон янычар, и отовсюду неслась веселая турецкая речь. Все радовались, что удалось взять такую мощную крепость без потерь. Неожиданно на причале появился Рауф, командующий десантом. Поднявшись на палубу «Кирлангич», он приложил руку к сердцу и поклонился Давуту.
– Да продлит Аллах твои дни и дни твоих людей, Давут! То, что вам удалось сделать, не поддается пониманию. Но тем не менее это свершившийся факт. Все пушки заклепаны, и ни одна не смогла выстрелить! Признаться, я до последнего сомневался, что все. Фальконеты не в счет. Их хранили в арсенале и достали оттуда уже после того, как началось. Огромное вам спасибо от всех нас! Вы спасли сотни жизней воинов повелителя правоверных. Не знаю, как вам это удалось, но не говорите этого никому. Не нужно, чтобы об этом случайно узнали враги.
– Я понимаю, Рауф-бей! Не волнуйтесь, от нас на сторону ничего не уйдет. Но что теперь будет дальше?
Иван уже договорился с Давутом, чтобы его роль в ходе диверсии в крепости не афишировалась. Все разведчики тоже поклялись молчать. Ну, сходил навигатор вместе с разведчиками «в гости» к противнику и сходил. Лодки ведь кому-то вести надо. Как туда, так и обратно, да еще и ночью. А для этого хорошие познания в морском деле требуются. Вот навигатор Хасан их и применил, доставив разведку именно туда, куда нужно, а затем вернул обратно. Причем так, что противник этого не заметил. И пока разведчики заклепывали пушки в крепости, навигатор Хасан ждал их возвращения на берегу возле лодок. Не его дело по чужим крепостям ночью шастать. Его дело – корабли по морю водить. Ну, или лодки, как в данном случае. Чем он в этой вылазке и занимался. Именно так все и было!
Пока Рауф и Давут обсуждали свои пехотно-сухопутные дела, Иван, проявляя уместное в такой ситуации любопытство, попросил разрешения у капитана сходить в крепость. Все равно «Кирлангич» пока стоит в ожидании дальнейших распоряжений, и похоже, еще долго простоит. А будет нужда – его быстро найдут. Капитан удивился:
– Хасан, но что тебе там надо?!
– Хочу посмотреть, какие там есть пушки, Мурад-бей. Возможно, удастся что-то найти для нашей «Аль Ясат». Хватит ей во флоте этого самозванца Али-бея служить.
– Но ведь там все пушки заклепаны!
– Заклепаны только те, что стоят на стенах. А вдруг в арсенале что-то малого калибра есть? Пусть даже какое-нибудь старье, которое туда убрали, чтобы освободить место для новых пушек. А нам вполне может пригодиться, если только не полный хлам. Да и вообще, надо бы все пушки осмотреть. Чем именно франки и австрияки здешних бунтовщиков снабжают. Ведь то же самое, что они привезли сюда, скорее всего будет в Триполи и в Александрии. Вот и посмотрим, чего там ожидать.
– Хм-м, а ведь верно! Молодец, Хасан! Я об этом как-то и не подумал. Сходи, только не один. С тобой пойдут месье Жан и этот пройдоха Бахир. Они оба в пушках хорошо разбираются.
Старший офицер Жан Блондо и старший канонир Бахир с радостью откликнулись на предложение посетить Саиф-Альнаби. Какое-никакое, а развлечение. Да и ноги на берегу можно размять. Брать в крепости, скорее всего, уже нечего. То немногое, если что и оставалось после ухода гарнизона, уже должно исчезнуть в карманах янычар, сразу же прошерстивших все помещения крепости. Ну так, может, хоть свежей провизией удастся поживиться, а не только пушки осмотреть. Как говорится, совместить приятное с полезным. А там, как знать, может, что-то интересное попадется, что янычары либо проглядели, либо не позарились.
При дневном свете Саиф-Альнаби выглядела довольно непрезентабельно. Трупы со стен убрать еще не успели, каменные плиты были сплошь залиты кровью, над которой уже начинали роиться мухи. Повсюду имелись следы обстрела картечью – «Семенди Бахри» и «Талсими Бахри» постарались на славу. На Бахира вид растерзанных картечью тел защитников крепости подействовал не лучшим образом, его начало мутить. С подобной картиной до этого он столкнулся лишь на «Марии Магдалине», но там все же наблюдал за палубой вражеского корабля на расстоянии, пока трупы не сбросили за борт, а здесь буквально под ногами находилась настоящая «скотобойня». Иван тоже сделал вид, что ему нехорошо. Лишь Жан Блондо не обращал на эти «мелочи» никакого внимания. За время своей корсарской деятельности в Карибском море он насмотрелся всякого. После абордажа подобная картина на палубе захваченного испанского корабля, только в гораздо больших масштабах, была в порядке вещей. Но он хорошо знал, что для новичков подобная картина – сильная встряска, поэтому снисходительно похлопал по плечам своих спутников, стараясь придать всему ощущение обыденности.
