Правда, все еще:
– прикидываемся уроборосом при приезде гостей;
– мелкими эпизодами в течение дня делаем то же в обычных условиях;
– огрызаемся при непонятно-неприятных манипуляциях (это я ему железы под хвостом надумал проверить… Из того, что успел увидеть, вроде нормально).
Такие теплые письма-отчеты от Вилена мы получали постоянно. Было видно, как он трепетно относится к псу, а пес, в свою очередь, учится отвечать тем же – в силу своих возможностей, конечно.
Наступали холода, и ребята начали мерзнуть на неотапливаемой даче. Ну как ребята! Это Вилен начал мерзнуть, а Аякс, подозреваю, возрадовался, ведь он уже начал обрастать мехом и потихоньку преображаться в медведя.
Чудесная девушка Тата предложила квартиру для проживания новоиспеченных друзей. Мне это казалось непростым испытанием, ведь Аякс только научился жить в доме, но Вилен убедил меня, что все нормально, ребята вдвоем справятся, а новые трудности их только сблизят. Время шло, Яська уже спокойно оставался дома один без намордника, не выл и не лаял, как раньше.
Овчар каждое утро будил Вилена, засовывая голову под одеяло и нежно пожевывая руки (это, кстати, цитата из письма). Затем пес с котом неслись к двери, где стоял их корм, и ждали завтрака. Да! С котами, как ни странно, он еще на даче очень подружился, а точнее просто не обращал на них внимания. Но, по-моему, такие отношения и дружбой можно было назвать.
К этому времени Аякс уже отлично выполнял команды, ничего не портил, не лазил по мебели, терпел любые манипуляции – в общем, стал образцово-показательной овчаркой. Оставался лишь хвост…
Еще один фрагмент письма:
«Что меня не отпускает и печалит – чем дольше мы так, тем больше овчар привяжется ко мне. Ему пора начинать работать со своим хозяином. Походить на занятия по послушке с другими собаками. Мне кажется, Аяксу должна понравиться поисково-спасательная служба в паре со своим человеком – он любит работать носом. В общем, честно говоря, у меня есть мечта, чтобы в его жизни появилось Дело, которое позволит чувствовать себя нужным и займет мозги».
Немецкая овчарка – порода, крайне ориентированная на человека, ей порой не нужны никакие другие собаки, только любимый хозяин. Исторически сложилось так, что овчарка всегда шла бок о бок с людьми, будь то пастьба, караульная, розыскная или иная служба. И мы снова крепко задумались о пристройстве.
Оставалась лишь проблема хвоста в зубах и периодического лая… Но парень так старался, что мы приняли четкое решение: пробуем пристроить! И… пристроили. Семья Аяксу нашлась очень быстро: люди влюбились в него по фотографии. Да, так бывает, тем более что сам по себе пес просто впечатляющей красоты!
В семье мама, папа, две дочки. Старшая дочка сразу прикипела к меховому другу, все, что у них происходило, контролировал и консультировал Вилен, а семья оказалась очень ответственная, правильная, грамотная в плане отношения к собакам. Отдавали с предупреждением, что Аяксу все равно понадобятся занятия, и новые хозяева честно занимались с ним, хотя в квартире и лай, и хвост по-прежнему никуда не девались.
А потом Аякс начал проявлять агрессию. Не сказать чтобы он раньше этого не делал – да, делал, с первого дня. С посадки в машину в Минске, прокусив руку волонтеру, он этим отличился. На первой же встрече с нашим кинологом, охраняя корм, он сделал нешуточный удар зубами, и кинолог встретил нас с забинтованным запястьем, о чем я уже рассказала. Такую нечастую, но все-таки агрессию снять с животного даже проживание с кинологом не смогло, однако семья была в курсе этой ситуации. Кроме того, Вилен приезжал их контролировать.
Аякса очень там полюбили, я точно знаю. Полюбили крепко, но он со временем, когда Вилен уже перестал приезжать – ведь невозможно всю жизнь сопровождать одну, уже пристроенную собаку, – стал кусать детей. Думаю, Аяксу в принципе подошла бы только семья, состоящая из кинолога, жены кинолога и детей кинолога, но таких на горизонте, конечно же, не было.
Никогда не забуду слова Маргариты, мамы семейства: «Если бы он кусал меня, мы бы никогда его не вернули, но он схватил Катю за руку и держал, не отпуская, несколько минут».
Я ответила, что, конечно, мы заберем его, и тепло поблагодарила Маргариту за терпение и шанс для сложного пса. Спустя пару дней Аякс приехал к нам, и вопрос его пристройства был закрыт навсегда.
С тех пор он жил своей жизнью, и жизнь его стала такой, какую Аякс хотел вести без постоянных кинологических предписаний. Мы не могли круглосуточно занимать его чем-то, но делали все, чтобы отвлекать его от хвоста: покупали долгоиграющие погрызушки, игрушки, выделили отдельную комнату с диваном. На выгуле он повадился швырять ведра и отдирать забор – его увлекали занятия, которым он мог предаваться подолгу, выполняя одно и то же движение. Драть забор – ок, главное, чтобы не крутился за хвостом! И мы перестали запрещать ему такое поведение, потому что иначе он моментально запихивает хвост в пасть и опять лежит, скрючившись на траве.
Аякс имел возможность играть с другими собаками, но он совсем не обращал на них внимания. Выполнять команды – выполнял, но, конечно, не львиную долю своего и нашего дня.
В основном в течение дня Аякс много бегал, много лаял (кстати, от этой привычки его и кинолог не смог отучить) – он лаял всегда, его клинило, и включался безостановочный сиплый лай. Видимо, когда-то пес сорвал себе горло, еще в прошлой жизни, до минской усыпалки.
Я часто думаю: когда, в какие моменты он бывал счастлив? Когда ел. Когда увлеченно отрывал поликарбонат от сетки-рабицы или потрошил кресло на выгуле. Его это отвлекало, но мы уже поняли – никакие команды, никакая дрессура не решат его проблем, потому что они не психологического, а неврологического плана. А мы ставили на психологию.
Однажды, уже в самом-самом глубоком своем помутнении, он укусил собаку, с которой жил все это время. Точнее, он без причины схватил ее за ногу и держал, не рвал, не мотал, а держал, как свой хвост. И на него не действовало ничего, кроме еды, то есть расцепить его челюсти было невозможно механическим способом, криками, холодным душем и никакими в принципе действиями. Только показав еду (!), нам удалось его отвлечь от собаки – Аякс моментально переключился на миску, и это разрешило ситуацию. С пострадавшей собакой все хорошо, рана была не глубокая.
Зимой Аяксу поставили диагноз «с высокой вероятностью» – опухоль мозга. Какого именно отдела – проверять не стали, так как на операцию мы бы не решились. Состояние не стремительно, но заметно ухудшалось: проблески сознания становились все реже, погромы участились, кручения за хвостом тоже. Но при этом Аякс ел, бегал на выгуле, очень хорошо физически выглядел. Он не страдал болями и до самого конца оставался сложным, но любимым и привычным Яськой со всеми своими закидонами.
Удивительно, но в ночь перед уходом он абсолютно успокоился. Дима сказал мне, что Аякс странный, и отвез меня на старую землю, где Яська тогда жил: мы находились на стадии переезда из деревни: часть собак уже перевезли, а часть еще оставалась в деревенском доме. Место жительства Аякса мы не планировали менять, чтобы не спровоцировать у него стресс. Соответственно, Аяксом и собаками в деревне занимался муж, а я – теми, кого мы уже перевезли на новую территорию.
