Она, как из сказки, влюбляет в себя с первого взгляда, и на то много причин.
Завидев меня на горизонте, Бахара начинает буйно кричать от разрывающего ее восторга. Она так рвется ко мне, что аж трясется от нетерпения, и за это получила прозвище Вибролиса-истеричка. Играет она не менее смешно, чем встречает: схватит меня за руку и тащит в логово, потому что уверена: нечего тут всяких других гладить и тискать, ко мне пришла моя, моя, моя личная преееелесть!!! Хватает не больно, совсем как собака. Порой прикусит палец и держит во рту. Я ей говорю суровым голосом, практически сдвинув брови: «А ну-ка отдай пальчик!» А она мне «Не-а!», и взгляд такой хитрый-хитрый. Про суровость шучу, конечно.
Скажу честно, в соцсетях на Бахарины концерты люди реагируют не всегда однозначно: впервые услышав, какие звуки издает радующаяся жизни лиса (причем это относится к любой лисичке – именно воплями они и выражают свое счастье), часто принимают их за плач ребенка и спрашивают: «Ой, а лисичка здорова?!» Я терпеливо объясняю, что да, здорова, и для лисы такие звуки очень характерны, если она радуется.
А вот с плачем ребенка у меня другая история связана. Шла я как-то в ночное время по вольерам с ведром мяса – докармливать тех, кому по режиму так положено. Зима, небо все в звездах, морозец. Абсолютная тишина.
И вдруг откуда-то из лисятника раздается этот крик – то ли стон, то ли короткий плач, – действительно, словно ребенок плачет. Я-то знаю, что так лисицы общаются в темное время суток, ведь для них как раз ночью начинается самое интересное, а днем они предпочитают спать да лениться. Но мне все равно жутковато стало.
Впрочем, за несколько лет я прослушала уже всю музыкальную гамму пушных зверей и признаюсь, что некоторые их звуки впечатляют своей мелодичностью! Особенно это касается пения песцов: несмотря на то что наши животные стерилизованы, гормоны все равно берут свое, и весной мы часто слышим призывный зов самцов и самок. Они и кудахчут, и долго протяжно поют нараспев – порой записываю какое-то видео, комментирую, и тут один из песцов как запоет! Я мгновенно замолкаю, так как перебивать такую красоту никак нельзя.
Но вернемся же к Бахаре.
– Почему она так странно гуляет? – спрашивают меня подписчики в инстаграме.
– Да потому что так ее нарисовала студия «Пиксар», – хочу ответить я, но пишу: «Просто у Бахары такой темперамент».
Ну правда же, как так получается, что ты вроде лиса, а гуляешь в стиле «крадущийся тигр, сумасшедшая белка из «Ледникового периода»? Мне очень сложно бывает ловить ее движения любым объективом, а на видео выходит настолько хаотичная суета, что не понять сразу, меховая ли змея выписывает зигзаги в траве или иное какое существо, причем неведомое.
Вот почему я предпочитаю снимать Бахару в ее вольере. Там нет высокой травы и сугробов, можно рассмотреть ее пластику и грацию, а людям очень нужно показывать животных живыми, чтобы они видели их полностью, с повадками, взглядами и мимикой и говорили «нет» меховому бизнесу. В вольере можно успеть разглядеть, что Бахарин хвост вообще живет отдельной жизнью и не отчитывается перед своей хозяйкой. То есть, понимаете, не лиса виляет хвостом и не хвост – лисой, а они всегда увлечены разными делами. Хвост может завязываться в узел и развязываться, смотреть вниз, выписывать знак вопроса, а лиса в это время вообще лежит и наслаждается тем, как я ей пузо чешу.
Бахара изначально не была ни дичком, ни ручной плюшкой, то есть выросла вполне обычной: ни то ни се. Ее можно было брать в руки, но нежностью никакой там и не пахло. А поселившись в общем вольере, она вообще переняла классический стиль игры других лис: подбежать ко мне, цапнуть за ногу и с радостным хохотом умчаться. Но стоило мне с таким раскладом примириться, как жизнь распорядилась иначе. Взрослея, Бахара начала терроризировать других лис, и от греха подальше мы поселили ее отдельно. Именно тогда она и расцвела в своей привязанности ко мне и в конце концов беззаветно полюбила.
Вторая по популярности в нашей семье – песец Майма, особенное животное, которое приехало к нам совсем маленьким щенком со зверофермы. У нее лицевая травма с рождения – предположительно в клетке, где росли щенки, ей отгрызли часть носа и верхней губы. Вообще в хозяйствах это частый случай – бывает лиса, родившая потомство, в стрессе отгрызает своим щенкам хвосты…
Но животные восхитительны – у них не бывает депрессий или низкой самооценки из-за физического увечья. Вот и наша Майма с задорным и боевым характером никогда не комплексует и живет насыщенной песцовой жизнью! Из-за своей особенности она многим напоминает кошку – перса-экзота с приплюснутой мордочкой и частенько высунутым язычком.
Но вообще на долю Маймы выпало много испытаний. Есть на зверофермах типичная для таких хозяйств хворь, которая распространена только среди пушных зверей и другим не передается. Болезнь затрагивает нервную систему и проявляется судорожными припадками, и нет от нее ни лекарства, ни вакцин. Заболевший песец (или лиса) может выздороветь, но может и умереть, а еще может рецидивировать, и тогда заболевание переходит в хроническое с долгим затишьем и резкими обострениями, как правило, раз в год. Этот сложный путь и выбрала Майма: девять месяцев все спокойно, а на десятый – бах! И снова приступ.
Однажды зимой, как раз в такую сложную пору, у Маймы снова начались приступы, причем настолько сильные, что пришлось переселить ее из вольера в дом. В огромный бокс, размером для дога, в котором Майма свила себе гнездышко из соломы, заботливо постеленной нами. Бокс стоял рядом с моей кроватью – я засыпала и просыпалась, глядя на него, чтоб не пропустить ухудшение и вовремя помочь. Пару раз даже капельницы шли в ход, потому что бедолага напрочь отказывалась от еды.
Ох мы и попотели в ту зиму! В прямом и переносном смысле слова, ведь Майма оказалась в супертеплой шубе при комнатной температуре. А песцы в своих зимних одеждах не мерзнут даже при –70º по Цельсию! В теплом помещении, конечно, ей было жарко, но выбора нам не оставалось: ставить животному капельницу при минусовой температуре вольера было совершенно невозможно – раствор замерз бы попросту. Но и вернуться быстро в летнее одеяние песец не может, а потому промаялись мы так обе до весны. Затем приступы прекратились, и много месяцев Майма жила спокойно, свободно гуляла, отлично ела и ни на что не жаловалась.
Болезнь ее никогда не отпустит, но Майма живет достаточно весело и разнообразно – буянит, в периоды обострений собак из бокса гоняет, еду защищает, аки демон. Но через год после долгой ремиссии беззаботная жизнь кончилась, и тот самый хронический вирус опять взбесился. Новый виток болезни заставил меня переживать еще сильнее: дело в том, что после приступа судорог Майма зубами разодрала себе… заднюю лапу. Мы потом с врачами долго обсуждали эту ситуацию. Пришли к выводу, что болезнь, влияющая на нервную систему, частенько заставляет животное наносить себе увечья. Часто дикие звери, да и собаки тоже, если не могут «дотянуться» до того, что внезапно заболело, начинают вредить конечностям: вот и Майма дотянуться до головушки своей не могла, а до лапы – запросто.
