— Ладно, — пробурчал в трубку незнакомый Заварзин, — нет худа без добра, тогда сразу и опознание проведём.
— А что, поймали? — с надеждой спросил Валя, почувствовав себя героем гайдаевского фильма Семёном Семёновичем Горбунковым в исполнении Никулина: «Поймали? — Поймали! — И кто он? — Лопух! (гомерический хохот в зале)».
Но на том конце не засмеялись, а серьёзно сказали: «Приезжайте, увидите».
Через час с небольшим Валя вошёл в знакомое уже отделение милиции и сразу повернул к кабинету № 105.
Что-то изменилось в настроении оперативников. Не было той вялой атмосферы, которая пронизывала всех и вся вчера. Опера ходили молодцами, не скрывая кобур на ремнях под мышками, пересмеивались, и вид у них был уверенный в себе, боевой и в целом положительный.
Увидев в коридоре Шажкова, лейтенант Бородюк с несмеющимися ещё вчера глазами неожиданно заулыбался, по-товарищески протянул Вале руку и увлёк в кабинет. Туда вслед за ними вошли ещё двое молодых оперативников и один постарше, который и назвался собственно капитаном Заварзиным. В помещении стразу стало тесно. Перед Валентином на столе, как игральные карты, разложили фотографии. Шажков кинул на них первый поверхностный взгляд, и у него внутри ничего не ёкнуло. Лица на фотографиях не показались ему знакомыми.
«Надо посмотреть внимательно», — решил Валя и наклонился над столом.
— Смотрите, не торопитесь. Можете сесть, взять фотографии в руки, — как будто услышав Валины мысли, сказал Заварзин.
Валентин сел и, стараясь не обращать внимания на стоявших за спиной оперативников, стал внимательно рассмотреть фотографии — по одной. Главаря шайки, того, что с волчьим взглядом, на фото не было — это он определил сразу. Что касается остальных, то здесь уверенности у Шажкова было меньше. «Маленького» бандита, который держал Лену, а потом пырнул её ножом, Шажков в лицо запомнил плохо, но ему в память врезался нервно-напряжённый изгиб его жилистой фигуры и профессионально исполненный залом руки, заставивший Лену согнуться в поясе. А также взгляд — нервный и нетерпеливый. На одной из фотографий Шажков увидел похожее лицо, но изображённый мужик казался постарше, и острый неприятный взгляд его отражал упорство и жестокую силу. Бандит, которого Валя назвал про себя «квадратным», мог походить на любого из двух крепких мужиков, изображённых на следующих фотографиях, а четвёртого «врага» Шажков не запомнил совсем.
— Ну как, узнал? — добродушно-бодрым голосом спросил Валю Заварзин, и до того стоявшие молча, опера задвигались и разом заговорили: «А как же? Такие характерные морды — и не узнать?»
— Ну? — уже серьёзно поддавливал Валентина Заварзин.
— Сейчас, — ответил Валя, — дайте подумать.
— Ну, думай, только быстро. Вон тот, — и Заварзин указал на фотографию мужика, претендовавшего на роль «маленького», — я вижу, тебе приглянулся.
— По описанию всё сходится. — вступил в разговор Бородюк. — Он ножом поработал, а? Валентин Иванович?
— Что-то есть, но лицо я плохо помню. Вот фигуру его, особенность движений запомнил хорошо.
— Дадим, дадим мы вам сегодня и на фигуру, и на движения его посмотреть.
— Вы его поймали?
— Мы его поймали, а вы его опознали, так ведь?
— По лицу на сто процентов не могу сказать. Да и тот вроде помоложе был.
— Правильно, он в жизни моложе выглядит. Да вы сами всё сейчас увидите. Подпишите пока протокол в том, что вы опознали по фотографии того, кто ударил ножом вашу подругу Окладникову Елену, — как отчество-то? — причинив ей телесное повреждение средней тяжести. Зовут негодяя Шилов Дмитрий Сергеевич по кличке Шило, уголовник-рецидивист, мастерски владеющий холодным оружием. Его взяли вчера с поличным при попытке совершения вооружённого ограбления в том же парке.
— Я подпишу, но прошу письменно отметить, что я не на сто процентов уверен, — твёрдо сказал Шажков.
— Как угодно. Допишите это сами, — равнодушным голосом произнёс Заварзин, — только быстрее, а то на опознание опоздаем, и все понятые разбегутся.
Валентин сделал приписку и подписал бумагу. Заварзин быстрым движением забрал у него листок, убрал в папку и сказал, обращаясь к лейтенанту: «Объясните потерпевшему его обязанности и потом приходите к нам. Не задерживайтесь». Он вышел из кабинета, и с ним вышли двое незнакомых оперативников, закрыв за собой дверь. В кабинете остались только лейтенант Бородюк, рыжеволосый парень в штатском и Валентин Шажков — как на первом допросе.
— Валентин Иванович, — обратился к Шажкову Бородюк, и тон его показался Вале вкрадчивым, если не заискивающим, — мы только что провели процедуру опознания по фотографии подозреваемого, совершившего преступление против гражданки Окладниковой Елены Владимировны. Он опознан вами.
— С оговоркой, — вставил Валентин.
— С оговоркой, — подтвердил Бродюк, — и это отражено в протоколе.
— Да.
— Теперь, — продолжал Бородюк, как и накануне отойдя к окну и стоя в профиль к Валентину, — вы должны опознать преступника лично. Это ответственная процедура, и я предупреждаю вас о том, что вы несете полную ответственность за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.
— Даже несмотря на то, что я потерпевший?
— Разве это даёт право на дачу ложных показаний?
— Нет.
— Ну вот. Тогда объясняю процедуру. Вам покажут троих людей, одним из которых будет искомый преступник. Вы должны его опознать в присутствии понятых и расписаться в протоколе. Вопросы есть?
— А если?..
— Что «если»?
— Ничего. Всё понятно.
— Приятно общаться с понятливым человеком, — усмехнулся Бородюк. — Пошли.
Среди трёх представленных Шажкову людей «маленького» бандита не было. Если, глядя на фотографию, ещё можно было в чём-то засомневаться, то глядя на живых людей — нет. И Шажков, посмотрев последовательно на каждого из троих, точно уяснил для себя, что опознавать здесь некого. Капитан Заварзин, видя заминку, задал наводящий вопрос, но Валентин молчал. Процедура затягивалась, и Заварзин обернулся к лейтенанту Бородюку: «Вы предупреждали товарища об ответственности за отказ от показаний и за дачу заведомо ложных показаний?»
— Так точно, — отчеканил Бородюк и сделал страшные глаза в сторону Шажкова.
И тут Валентина разобрала злость. Он понял, что никто здесь «врагов» искать не собирается, а всё валят на этого Шилова. Бандит он или не бандит — не имеет значения. Главное, что это не он ранил Лену, и не с ним Валентин жаждал встречи, и не ему пророчил страшное наказание. И не этого Валентин ждал от родной милиции.
— Я не знаю никого из этих людей и никогда с ними не встречался, — в звенящей тишине наконец произнёс Шажков хриплым голосом.
— А вот ваша подруга однозначно опознала Шилова, — напряженным голосом ответил ему капитан Заварзин, — и опознает его при очной процедуре. Привезите на процедуру опознания гражданку Окладникову, немедленно, — приказал он лейтенанту Бородюку, и тот кивнул головой, но остался стоять на месте.
