— Актуальная новость, — согласился Шажков. — А ведь могли ещё передать, что в подъезде одного из домов отдалённого района Санкт-Петербурга обнаружен труп бывшего милиционера, а ныне известного бандита по кличке Фуражка. При нём найден нож, которым преступник наносил увечья своим жертвам. Кто встал на пути преступника, неизвестно, но главной версией следствия является месть кого-нибудь из жертв матёрого бандита. Теперь одним преступником на земле стало меньше.
Шажков выключил телевизор и одним энергичным движением встал с постели. Ему страстно захотелось размяться. Осмотревшись, Валя принял стойку кибадачи и сымитировал несколько ударов ногами и руками по широкому плотному листу тропического растения у окна. Лист закачался на толстой ножке, но удары выдержал. Валентин засмеялся и выкатил из под стола гантели, которые в последний раз брал в руки год назад. После получасовой зарядки отвыкшие от нагрузки мышцы приятно заболели, и Шажков отправился в душ. Он давно не чувствовал такой бодрости и уверенности в себе, такой внутренней силы, такой бесшабашной свободы. Одно смущало Валю. Ни вчера вечером, ни сегодня утром внутри него не звучало никакой музыки, и это было так непривычно, что Валентин несколько раз останавливался, прислушивался, начинал напевать что-нибудь, но нет, музыки внутри него не было. Прислушавшись, он слышал лишь звон, шорох крови в ушах и всё. Пустота.
Это озадачило Шажкова, но не настолько, чтобы испортить настроение. Когда он открыл дверь в палату к Лене и вошёл внутрь, он не услышал знакомого звонкого голоса справа. Девчушку-хохотушку выписали, и тёте Тоне некому стало показывать кулак. Зато он сразу увидел Лену в белом халате у окна, расправлявшую алые гвоздики в вазе. Увидев Валю, она улыбнулась и пошла ему навстречу. Встретившись в центре палаты, Валя с Леной быстро поцеловались и вышли в коридор.
Лена выглядела лучше, чем в прошлый раз, почти совсем хорошо. Взгляд её серых глаз, как год назад, заворожил Шажкова. При этом Лена сама смотрела на Валентина с нескрываемым восхищением.
— Ты сегодня очень сильный, взрослый, уверенный в себе мужчина. Давно тебя таким не видела. Если честно, ты меня смутил.
— Это плохо?
— Нет, здорово. Чувствую, что выздоравливаю.
— Я очень много сделал за эти дни, — улыбаясь, объяснил Шажков, — что должен был сделать.
— Что же?
— Потом.
— Хорошо, — Лена погладила Шажкова по руке. — Я горжусь тобой.
Валентин наклонился и поцеловал Лене руку, а она провела тонкими пальцами по его лицу: «Ты очень красивый сегодня, Валя. Просто очень! Но мне как-то тревожно. Взгляд у тебя усталый и…»
— Какой?
— Холодный какой-то, извини. Скажи, всё хорошо?
— Конечно.
— И ничего не случилось?
— Ничего.
— И у нас с тобой всё хорошо?
— У нас с тобой ещё лучше.
В глазах у Лены появились быстрые слёзы, и она почти выкрикнула с детским отчаянием: «Я хочу домой! Мне надоело здесь! Я скучаю по тебе!»
Шажков ответил ей просто и строго, по-отцовски: «Потерпи и выздоравливай. Я жду тебя дома. Там пусто без тебя!».
В университет Шажков после больницы решил не ехать. Подумал, что царапины на лице ещё не прошли, да и настроения встречаться с коллегами не было. Он пересёк сквер у входа в больницу и, решив не ждать маршрутку, пошёл пешком к метро, срезая путь через промзону. К Валентину вернулась память, и события вчерашнего дня вдруг встали перед глазами во всей страшной необратимости. Он шёл в раздумье, не замечая ничего вокруг и время от времени вступая сам с собой в диалог:
— А может быть, Фуражка и вправду спас Лену от тех подонков?
— Ударив ножом, даром что не насмерть?
— Да, не то. Значит, он получил по справедливости. А что ж так на душе тяжело?
— Ты — убийца.
— Можно, конечно, и так сказать.
— Только так и нужно.
— А как же дуэли в девятнадцатом веке? На дуэлях не бандитов — друзей убивали за шутку, за пьяное острое словцо. И совесть у них не болела, и в церковь они при этом ходили. Интересно, исповедовали они грех убийства, и снимал ли священник с них этот грех?
— Вот и проверишь. Поставишь перед отцом Владимиром задачку.
— Жалко отца Владимира. А если не снимет?
— Тогда я тебе не завидую.
Через час Шажков вошёл в свою квартиру и не раздеваясь подошёл к «эрмитажному» зеркалу На него смотрел отдалённо знакомый человек с похудевшим лицом в мелких красных царапинах и с прямым, вызывающим взглядом холодных глаз, на дне которых барахталось беспокойство.
«Да, типаж! — подумал Валя. — Взгляд и впрямь тот ещё. Но язв на лбу нет. Нет на лбу язв-то!»
«А может быть, ты не убил его? — вдруг птицей прилетела мысль. — Язв нет — значит, он не умер?!»
Шажкова даже пот прошиб от этой неожиданной мысли. Он быстро снял пальто, не заглянув в комнату, прошёл на кухню и стал нервно есть всё, что находил съедобного.
«Может быть, он и не умер?» — играла в голове спасительная мысль.
Эта мысль требовала подтверждения, версия — проверки, и, с трудом дождавшись следующего утра, Шажков отправился в спальный район Санкт-Петербурга, в котором произошло столько событий, повлиявших на его жизнь. Утро было хмурым и ветреным. Валентин вышел из маршрутки в тёмных очках, которые тут же снял, обнаружив, что они привлекают внимание прохожих, также как и его модное чёрное пальто.
«Замаскировался, дурак», — с досадой подумал Валя. В руках у него был портфель типа «дипломат», и весь он, в пальто и с кейсом, не вписывался в декорации забытого богом микрорайона без единого офиса, но с магазином «Пятёрочка» и с группой алкашей у его входа.
— Валентин Иванович, — позвал его сзади знакомый голос. Шажков вздрогнул, оглянулся и увидел старшего лейтенанта Колтунова в гражданской одежде с чёрной сумкой через плечо.
— Здравствуйте.
— Привет! — дружелюбно сказал Колтунов — Что, тянет?
— Куда?
— К месту преступления.
— Вы путаете меня с Раскольниковым.
— Неужели? — засмеялся участковый. — И ты здесь ни при чём?
— В чём ни при чём?
— В нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Бойко по кличке Фуражка.
— Тяжких телесных? Так он не умер?
— Фуражка-то? Да почти умер. Еле откачали в реанимации. Инвалидом будет.
— Фу ты… Слава тебе, Господи! Слава тебе! — Шажков, не стесняясь участкового, три раза быстро перекрестился.
— Да уж, — с интересом поглядывая на Валентина, протянул Колтунов.
— Нож нашли? Под лестницей?
— Да и не искали, — Колтунов уже серьёзно смотрел на Шажкова. — Ты что, правда думал, что убил его?
