«Пожалуй, я так и сделаю, - сказала она. - То же самое касается и тебя. Не засиживайся здесь допоздна. Завтра будет долгий день. И ещё, пообещай, что позвонишь, если появится что-то новое».
Эллингтон быстро оглядел холл и, убедившись, что всё чисто, поцеловал её в лоб. - Договорились. Иди поспи».
Он мягко подтолкнул её к вестибюлю. Потом помахал ей рукой и направился обратно в конференц-зал. Маккензи проводила его взглядом, а затем направилась к выходу.
* * *
Обычно Маккензи с трудом засыпала до одиннадцати, но сегодня всё было по-другому. Она почистила зубы, разделась догола и забралась в постель. Мысли о деле роились в её голове, но желание спать оказалось сильнее. Она заснула через пять минут после того, как её голова коснулась подушки, и меньше чем через сорок пять минут после того, как рассталась с Эллингтоном в коридоре полицейского управления Сиэтла.
Ей приснился кошмар. В этом не было ничего особенного, так как её с юных лет мучили дурные сны. Эти кошмары больше не были только об отце. Сны о нём постепенно прекратились после того, как она, наконец, раскрыла дело о его убийстве и смогла продолжить свой жизненный путь.
И всё же время от времени ей снились кошмары, которые отражали полученные ею в прошлом или в настоящем травмы.
Сон, который приснился ей той ночью в Сиэтле, не был исключением.
Хотя её отец уже редко являлся ей, эти проклятые кукурузные поля почему-то всё ещё не давали ей покоя. Как будто стебли и шелуха каким-то образом проникли в её подсознание. Убийца-пугало и связанные с ним воспоминания появлялись теперь редко, так что с этим всё было хорошо. Но когда в своём сне она шла между рядами кукурузы, к ней пришло осознание, что её сны всё ещё ей не принадлежали.
Во сне она вышла с кукурузного поля, в её волосах и на одежде были кукурузные рыльца и шелуха. Поле заканчивалось на открытой грунтовой площадке. Там стоял один-единственный сарай, слегка покосившийся и старый. Небо над головой было тёмно-серым, что указывало на приближающуюся бурю.
Она подошла к сараю и обнаружила, что дверь не заперта. Внутри ничего не было. Ни коробок, ни ящиков, ни даже паутины с пылью. Он был абсолютно пуст.
Но когда она вошла внутрь, всё вдруг изменилось. Она стояла не в грязном сарае, а в доме. Это был не тот дом, в котором она бывала раньше. Это был просто старый заброшенный дом. Стены были выщерблены и потрескались. Мебель была старой, пыльной. Проходя через гостиную, она увидела помощника шерифа, сидящего на заплесневелом диване. Он улыбнулся ей и указал направо. Она посмотрела туда и увидела коридор. Казалось, он тянется бесконечно, такой глубокий и длинный, что заканчивался в какой-то странной точке темноты, как будто она смотрела в длинный туннель.
Она двинулась по коридору и обнаружила, что в нём сотни дверей. Все они были закрыты, и каждая, казалось, скрывала свою тайну. Открыв одну, она обнаружила на полу мёртвую женщину без головы. В следующей комнате была крыса размером с тигра, зарывшаяся в стену.
Следующая дверь была заперта. Она не могла открыть её. Это было к лучшему, потому что за ней кричала женщина. Она кричала от ужаса и боли. Маккензи почему-то была уверена, что это плачет её мать. Она быстро отошла от этой двери и подошла к следующей.
На этот раз дверь открылась легко. Она вошла в комнату, в которой когда-то уже была. Это была задняя комната в доме, который, как они предполагали, принадлежал убийце. Повсюду были разбросаны коробки и ящики с чайными принадлежностями и куклами. Некоторые куклы валялись на полу. Из них вытекало что-то влажное и липкое, что-то вроде крови, но гораздо более концентрированное.
Посмотрев вниз, Маккензи увидела, что наступила в липкую грязь. Она попала на её ноги и каким-то образом ползла вверх по лодыжке, обвиваясь вокруг её ног.
Она вскрикнула и отступила назад. Когда она это сделала, все куклы на полу перевернулись и уставились на неё. Все улыбались. Одна даже смеялась таким жутким роботизированным смехом.
Маккензи захлопнула дверь и снова оказалась в коридоре. Она подошла к следующей двери и открыл её. Комната была пуста, за исключением одного предмета.
В центре комнаты стояла люлька. Она была переполнена тем же липким веществом, что и куклы. Маккензи тихонько застонала, увидев, как из неё высунулась маленькая розовая ручка.
Она быстро выбежала обратно в коридор и была схвачена знакомыми руками. Она подняла глаза и увидела Эллингтона. Он попытался притянуть её к себе, но она начала отчаянно вырываться, когда увидела его лицо.
Он смотрел на неё стеклянными глазами, которые были вырваны из глазниц одной из кукол в комнате чуть дальше. Этот стеклянный взгляд, казалось, впился в её создание. И когда он всё-таки притянул её к себе, его объятия стали пластиковыми. Он улыбнулся ей, и у него изо рта потекло это липкое вещество.
«Теперь ты в безопасности, - сказал он. - Всё в порядке. Ты в безопасности. Ты…»
* * *
«…в безопасности. Всё в порядке».
Маккензи проснулась, тяжело дыша. Она была в номере мотеля, рядом с ней, положа руку ей на плечо, лежал Эллингтон. Выражение беспокойства на его лице немного смутило её.
Сердце бешено колотилось в груди, ноги дрожали. Она оглядела комнату, моргая и стараясь убедиться в том, что проснулась...и выбросить этот сон из головы.
«Опять кошмар?» - спросил он.
Она только кивнула. Затем она посмотрела на часы и увидела, что было 12:25. «Когда ты приехал?» - спросила она.
«В одиннадцать. Я только заснул, когда ты начала стонать во сне. Хочешь рассказать мне про сон?»
«Боже, нет».
Она снова легла, потому что её снова стало клонить в сон. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала такую усталость.
Только на этот раз, несмотря на сильное желание спать, она не смогла сразу заснуть. Воспоминания о кошмаре будоражили её разум. Она не испугалась, но находилась под сильным впечатлением от увиденного во сне. Поняв, что дело плохо, она сунула ногу под одеяло и провела ею по лодыжке Эллингтона. Это был знак, который она часто использовала в их отношениях - знак того, что у неё проблемы со сном и её нужно обнять. Это было намного проще, чем просить. Маккензи Уайт не из тех, кто говорит: мне нужно, чтобы ты меня обнял или я хочу к тебе прижаться.
Эллингтон сонно подчинился. Он повернулся и обнял её. Она была поражена тем, как быстро успокоилась от его прикосновения. Это было больше, чем объятия. Ей было приятно давление его груди на её спину, его присутствие в постели рядом с ней. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь этим ощущением.
Она переплела свои пальцы с его и теперь лежала, окруженная его теплом. Он сжал её руку, всё ещё полусонный, и Маккензи уснула. Следующие полчаса она то засыпала, то просыпалась, периодически видя колыбельку и липкую массу, вытекающую из кукол. Она теснее прижалась к Эллингтону, и он слегка усилил свои объятия.
