«Знаешь, я заметила, что мои пальцы начинают опухать».
Эллингтон, казалось, не знал, что сказать по этому поводу. Он обнял её, когда она завернулась в полотенце и поцеловала в лоб.
«Мои лодыжки тоже опухли, - сказала она. - Всё происходит так быстро. Я знаю, что это звучит глупо, но меня беспокоит то, что этот ребёнок сделает с моим телом».
«Ты имеешь в виду здоровье или внешность?» - спросил он.
«И то и другое».
«Не хочу тебя расстраивать, - сказал Эллингтон. - Но ты и я - мы теперь женаты. Поэтому единственный мужчина, который будет на тебя смотреть - это я. И я могу уверенно тебе сказать, что когда у тебя вырастит животик, и распухнут лодыжки, и ты начнёшь ходить вразвалку, как утка, я всё равно буду считать тебя сексуальной».
Она тихонько засмеялась ему в грудь и обняла.
«Вразвалку?»
«Я не знал, какое слово подобрать. Извиняюсь».
«Всё в порядке. Это было мило».
Она нежно поцеловала его и взяла за руки. «Я очень устала. Но думаю, что если ты проявишь творческий подход, то сможешь сделать так, что я не усну ещё некоторое время, если хочешь».
В ответ Эллингтон лишь снял с неё полотенце. Когда оно упала на пол, он поднял Маккензи и отнёс в спальню, где, как и предполагалось, не давал ей уснуть ещё довольно долго.
* * *
Возможно, свою роль сыграло то, что она наконец раскрыла убийство своего отца примерно год назад, но в её кошмарах перестали появляться те деревенские кукурузные поля, которые преследовали её в Небраске. Теперь, когда её разум погружался в сон, видения были менее яркими и в какой-то степени более расплывчатыми. Раньше у неё были невероятно правдоподобные сны, и те, которые она могла вспомнить, были так же ясны, как воспоминания о фильмах или телешоу.
Через некоторое время после того, как Маккензи заснула, полностью сексуально удовлетворенная, ей приснилось, что она стоит в большом помещении. Оно было размером с концертный зал и содержало только два предмета мебели: кресло-качалку и колыбель. Из колыбели доносился детский плач, эхом разносившийся по огромному помещению, так что звучал почти как гром.
Маккензи побежала через зал, но казалось, что она так и не приблизилась к колыбели. Ребёнок продолжал плакать, теперь переходя на пронзительные крики. Маккензи за свою жизнь видела не так уж много детей, но могла отличить крики, означающие, что ребёнок нуждается в смене подгузника или еде, от криков ужаса.
Наконец она, задыхаясь, добралась до колыбели. Когда она заглянула внутрь, ребёнка там не было. Вместо этого вся внутренняя часть кроватки была покрыта кровью. Она протянула руку, чтобы дотронуться до неё, и обнаружила, что кровь всё ещё влажная и тёплая. Затем она поднесла кровь к лицу, внимательно изучая её, как будто никогда раньше не видела. И как только она это сделала, кровь потекла по её пальцам, капая на новое блестящее обручальное кольцо на безымянном пальце.
«Мак?»
Она обернулась и увидела Эллингтона. Он держал на руках ребенка. Малыш не двигался и не плакал.
«Что случилось? - спросил Эллингтон. - О Боже, Мак, что случилось?»
Маккензи с криком бросился к нему. Подбежав, она посмотрела на ребенка и увидела—
Она села на кровати и тихо вскрикнула.
Эллингтон всё ещё крепко спал рядом с ней, и в гостиничном номере было почти тихо, за исключением жужжащего обогревателя у стены. Она посмотрела на прикроватные часы и увидела, что уже 3:55. Маккензи заснула около десяти, поэтому получалось, что проспала она уже шесть часов. Этого было недостаточно, чтобы полностью восстановить силы, но она знала, что уснуть после этого жуткого кошмара будет почти невозможно.
Маккензи ощупала свой живот, словно убеждая себя в том, что это был всего лишь сон. Она знала, что пока было ещё слишком рано, но ей вдруг захотелось, чтобы ребёнок зашевелился.
Чтобы отвлечься от беспокойства, вызванного сном, Маккензи сосредоточилась на текущем деле. Уильям Холланд оставил у неё неприятные впечатления, и хотя она была уверена, что он вовсе не причастен к убийствам, что-то в нём, казалось, было не так. Возможно, разговор с его девушкой поможет прояснить ситуацию.
Затем она подумала о жертвах, произведя у себя в голове небольшое сравнение. Маккензи прислушалась к жужжанию обогревателя, сосредоточилась на своём дыхании, погрузившись в состояние, схожее с медитацией.
Обе женщины были задушены. Убийца переспал с Джо, прежде чем задушить её. Почему же тогда он не занимался сексом с Кристин? Что изменилось? Никаких признаков пенетрации не было, но на её нижнем белье было физическое доказательство того, что она была, по крайней мере, в состоянии возбуждения. Таким образом, они связаны, но есть и различия.
Жертвы испытывали сексуальный интерес к этому человеку. Возможно, он даже использовал секс как приманку. Вот почему они его впустили. Это спланированные убийства. И, возможно, убийства под влиянием страсти или просто в результате доминирования.
Половой акт только с первой жертвой, и дальнейший отказ от него указывают на то, что, возможно, он счёл секс пустой тратой времени или излишеством. Поэтому, возможно, он хочет только власти и контроля. Отказ от секса с Кристин может означать, что он усвоил некоторые уроки после убийства Джо. Может быть, он решил действовать быстрее, осторожнее. Может быть, сейчас ему нужны только убийства, а не секс.
Обдумывая всё это, она с удивлением почувствовала, что сон снова подкрадывается к ней. Маккензи это вполне устраивало. Её небольшой мыслительный сеанс позволил ей сделать несколько предположений об их убийце.
Эти женщины сами его приглашают; они рады его присутствию, пока он не нападает на них. При этом он явно новичок в убийствах. Он учится по ходу дела, выясняя, на что он способен и что ему нравится—что он успевает и что отнимает слишком много времени. И если он всё ещё учится и чувствует себя не совсем уверенно в процессе совершения преступления, то он обязательно рано или поздно совершит ошибку. Он, вероятно, уже сделал её, нам просто нужно выяснить, в чём она заключается.
Это была последняя мысль в её голове, прежде чем она снова заснула. На следующий день Маккензи почувствовала себя комфортно и уверенно. Но она также понимала, что учитывая большое количество студентов, возвращающихся в кампус на следующий день, им с Эллингтоном предстоит выполнить значительную работу.
ГЛАВА 10
На следующее утро в восемь часов Маккензи и Эллингтон сидели на скамейке в коридоре факультета политологии Университета Куин Нэш. Справа от них была закрытая дверь, прямо под тонированным стеклом висела черная табличка с надписью «Чарльз Макмагон». Маккензи позвонила заранее, назначив встречу с Макмагоном как можно раньше. Пока она это делала, Эллингтон поговорил по телефону с агентом Ярдли в Вашингтоне, выяснив, что у Уильяма Холланда была безупречная репутация.
