Дело даже не в прикосновении. Во всяком случае, не только в нем. Всему виной его взгляд, серьезный и сосредоточенный. Пия была уверена, что раньше он на нее так никогда не смотрел.
Она не осмелилась произнести это вслух, как, впрочем, не смела и подумать.
Арес взял ее за руку и повел по коридорам дворца. Пия переживала шквал воспоминаний о ночи в Нью-Йорке. Тогда он точно так же взял ее за руку и увел с вечеринки, а потом ее томление превратилось в жар, в огонь желания. И вот все это нахлынуло на нее, пронеслось перед глазами яркими картинками, сменявшими одна другую.
Он провел ее в крыло дворца, которое предназначалось исключительно для его личных нужд, – в отдельную столовую. Там могла бы поместиться толпа народу, хотя стол был накрыт на двоих. Они сели лицом к морю и розово-оранжевому горизонту в лучах заходящего солнца. Пия не могла не думать о том, что в Нью-Йорке у них не было возможности сесть рядом, поговорить и узнать друг друга лучше, а сейчас вдруг обнаружила, что боится нарушить молчание. И все же она заставила себя начать разговор. Уж лучше сорвать повязку с глаз и с широко открытыми глазами нырнуть в бездну.
– Я удивлена, что ты остался здесь. Твоя светская жизнь столь насыщенна.
– Я все отменил.
Арес не стал дальше развивать эту мысль.
В столовой появились слуги и подали первое блюдо. Пия едва обращала на них внимание и, должно быть, передала свое волнение вкупе с чем-то более коварным, вроде предвкушения, детям под ее сердцем. За что и получила серию вполне ощутимых пинков.
А еще она, видимо, слегка напряглась, потому что, подняв глаза, встретила хмурый взгляд Ареса. Он был так близко. Буквально на расстоянии вытянутой руки.
– Что-то случилось?
Если не считать руку, предложенную сегодня вечером, он не прикасался к ней с первой ночи здесь. Более того, тогда ей показалось, что он изо всех сил старался не трогать ее живот. Однако сейчас на его лице застыло очень странное выражение. Он явно сосредоточил все свое внимание на ней. Точнее, на животе, который она слегка поглаживала.
– Один из детей пинается, – объяснила она. – А это значит, что другой, скорее всего, присоединится в любую секунду, и они устроят футбольный матч.
Арес выглядел удивленным и неуверенным.
– Прямо сейчас? Как же тебе удается сидеть?
– Хочешь сам это почувствовать? – предложила Пия, удивленная уязвимостью, которую уловила в собственном голосе.
Хуже того, она уловила надежду.
Арес обогнул стол и сел рядом с ней. На его лице появилось выражение, которого она никогда раньше не видела. Зеленые глаза потемнели.
– Дай мне руки, – улыбнулась Пия, но не стала ждать, пока он послушается.
Потянулась, взяла его за ладони и крепко прижала к животу. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, две пары маленьких ножек сразу же на это отреагировали.
Пия наблюдала за Аресом. На его лице промелькнуло удивление, потом понимание того, что именно он ощущает ладонями. И будто солнечный свет озарил его лицо.
– Тебе больно?
– Иногда неудобно, – призналась она. – Иногда удивительно. А если один из них вытянется во весь рост, его ножки прижимаются к ребрам. Вот тогда и больно.
Арес опустился на колени и начал поглаживать ее по животу. Руки двигались так, будто изучали его форму. И чем больше он прикасался к ней, тем больше ей это нравилось. Внутри ее словно вспыхнуло пламя, разгоревшееся от углей, которые, как ей казалось, были холодными.
Оказалось, они все-таки тлели.
Арес снова посмотрел на нее, в его взгляде горел знакомый огонь. Пия сразу распознала его, почувствовала.
– Пия, – позвал Арес низким голосом.
В котором безошибочно читалось приглашение.
Она не могла этого вынести. Ни секунды больше. Он так близко, его руки прикасаются к ней, на красивом лице застыло выражение удивления и желания. Как тут, скажите на милость, не растаять? Лед растаял. Пия стала горячей, возбуждение разлилось по всему телу.
Неужели она прошептала его имя? Неужели он прочно поселился в ее душе? Неужели навсегда? Что бы ни было, но Пия окончательно потеряла голову. Наклонилась, скользнула руками по его лицу, прижалась губами к его губам, желая немедленно ощутить их вкус.
Арес застонал. Все его большое мускулистое тело содрогнулось от возбуждения – сильное и дикое ощущение, захватившее ее, овладело и им тоже.
А потом его рот открылся навстречу ее губам.
И он поцеловал ее.
Пия забыла о том, что не красавица. Благодаря поцелую почувствовала себя богиней, легкой и прекрасной, сладкой и желанной, парящей в небесах от каждого прикосновения.
Арес придвинулся ближе, обняв ее одной рукой за шею и целуя. Другая по-прежнему лежала на ее животе.
Пии показалось, будто она вот-вот воспарит от наслаждения. Арес все целовал и целовал ее, они оба все теснее и теснее прижимались друг к другу, будто соревнуясь, кто окажется ближе. Поцелуи становились более глубокими и откровенными. Пии хотелось еще большей близости, прикосновений к его обнаженной коже.
Она желала этого всем своим естеством.
Арес застонал и отодвинулся назад. Его губы изогнулись в знак протеста. Он поднял ее с кресла, ненадолго поставив на ноги, чтобы удобнее взять на руки.
Беременная, она была тяжелой, при этом почему-то ощущала себя легкой как перышко.
– Арес, ты не можешь.
– Да поможет мне Бог, Пия! – прорычал он. – Если намекаешь на то, что я не могу тебя поднять, когда уже сделал это, у меня появится искушение сбросить тебя с балкона.
Вряд ли, конечно, он способен на такое, но она на всякий случай замолчала.
Он вынес ее на балкон, положил на широкую кушетку и вытянулся рядом с ней. Они наконец тесно прижались друг к другу всем телом, с головы до ног.
Слишком сильные ощущения.
Арес снова поцеловал ее. Оба застонали от возбуждения. От безумной яркой вспышки страсти.
Он целовал и целовал ее, она отвечала ему поцелуями полными страсти и нежности. Все это время скрывала внутри себя безумный огонь, который он разжег в ней.
Он один сумел это сделать.
Арес был одет как на прием, но тут же снял пиджак и рубашку, давая Пии доступ к своему мускулистому телу, широким плечам и сильной груди. Она мгновенно этим воспользовалась, ощущая его жаркую кожу. Это так возбуждающе. Слишком хорошо.
Арес положил руку на ее груди, полные и большие, и издал глубокий возглас одобрения, после чего Пия забыла о смущении. Он снял с нее свободную блузку, расстегнул застежку бюстгальтера и взял в рот сосок. Ощущение оказалось невероятно сильным, диким, ошеломляющим, пронзило ее, горячей спиралью прошло от соска к лону. Пия ощутила яркую вспышку наслаждения и застонала.
