А пока дети насыщались, Пия смотрела на Ареса и постепенно, на примитивном уровне, о существовании которого раньше не подозревала, понимала, что такое семья.
Она познала любовь. Она любит Ареса. Да, по-прежнему влюблена в этого мужчину, сводящего ее с ума. И он рядом.
Что-то новое было во взаимодействии их четверых. Будто зажглось новое солнце, яркое и горячее. Они сделали это. И ничто уже не будет прежним. При этом настоящее так красиво.
Когда дети насытились и они с Аресом некоторое время подержали их на руках, вошла медсестра, чтобы еще раз проверить их, а потом унесла для новых тестов. Пия попыталась пошевелиться в постели, поморщилась от боли в животе и поняла, что все еще не знает, что с ней случилось.
– Я могу рассказать тебе эту историю, используя все виды медицинской терминологии, – предложил Арес. – Однако действительно важно лишь то, что я чуть не потерял тебя, Пия. И не важно, что я подвел тебя сегодня. Поверь мне, потерять тебя было для меня неприемлемо. Немыслимо.
Она посмотрела на него. Он быстро и даже как-то буднично поведал, как ее в спешке везли в больницу. Про кровотечение и экстренное кесарево сечение. О том, насколько близко она была к смерти и как был напуган он.
– Ты говорила, что любишь меня. – Он стоял рядом с ее кроватью, напряженный, как если бы это было оскорблением.
Пия не желала вспоминать эту часть разговора. Во всяком случае, не сейчас, когда переполнена совершенным чувством всепоглощающей, невозможной, беспомощной любви. Ей претило вспоминать свадебную церемонию. И вертолет с папарацци. С их камерами.
– Это не имеет значения. Мы стали родителями двух прекрасных маленьких мальчиков, у которых еще нет имен. Давай просто сконцентрируемся на…
– Ты признавалась, что любишь меня, Пия. Никто прежде не говорил мне об этом. Этого нельзя говорить мужчине просто так.
Ей снова захотелось плакать.
– Прости, если я тебя обидела.
– Я провел последние пять часов, умоляя богов, в которых никогда не верил, спасти тебя. Наши свадебные фотографии есть во всех газетах страны, как я и хотел, но для меня это ничего не значит. Главное – то, что ты здесь, Пия. Со мной.
– Арес.
– Я понятия не имею, каково это любить кого-то. – Его глаза сверкали. – Но ради тебя я научусь. Я понятия не имею, что должен делать отец, ведь мой отец лишь унижал и оскорблял меня. Но ради собственных сыновей я научусь.
Он придвинулся ближе, взял ее руки в свои, опустился на одно колено рядом с больничной койкой.
– Ты не должен этого делать, Арес.
– Когда я думал о том, что потеряю тебя, у меня в голове пронеслось каждое мгновение, проведенное вместе. Я ясно увидел, как сильно ты меня любишь. И всегда любила. Только меня. А я сильно подводил тебя. Снова и снова. Постоянно.
– Нет, – яростно возразила она, дотрагиваясь до его прекрасного, любимого лица. – Я люблю тебя, Арес, и не важно, как ты себя ведешь. У меня нет списка обязанностей или ожиданий. Я просто люблю тебя. Безусловно. Это так просто и одновременно сложно. Представь, я толком не знаю, как вообще это работает.
– Я использовал тебя как пешку и никогда себе этого не прощу.
– Я уже простила. Всю жизнь я ненавидела собственную внешность, потому что не была похожа на мать. Ненавидела тело, не такое, как у нее. Но посмотри, что оно сделало сегодня.
– Ты просто великолепна, – заявил Арес хриплым голосом. – Впрочем, ты всегда великолепна, Пия.
Она взглянула на него.
– Пусть все смеются, если хотят. Теперь это не имеет значения. Я всю жизнь наблюдала, как мои родители разрывают себя на части и называют это любовью. Более того, я совершенно уверовала, что это и есть романтика. Однако теперь подозреваю, что это очень нездоровые отношения. Я хочу с тобой других отношений.
– Я люблю тебя, – вдруг признался Арес. – И остаток жизни проведу, доказывая, что люблю не потому, что боялся потерять тебя сегодня. Думая, что потерял тебя навсегда, я понял, что вечность бессмысленна, если ты не рядом со мной.
– Мы их сотворили, Арес, – прошептала она. – Они идеальны.
– Они прекрасны, – подтвердил он. – Как, впрочем, и ты.
Счастливые родители улыбнулись друг другу, окрыленные надеждой, строя планы на будущее. У них зародились две новые маленькие жизни, и они сделают все возможное, чтобы защитить этих малышей и воспитывать их вместе.
– Пия, будь моей женой!
У нее из глаз брызнули слезы, потекли по лицу. Слезы радости и счастья. И никакой боли.
– Это для меня величайшая честь. А ты будь моим мужем!
– Это станет исключительно моей привилегией! – торжественно поклялся он. – Однажды ты станешь королевой. Но знай, Пия, ты есть и всегда будешь королевой моего сердца.
И он прижался губами к ее губам, Пия почувствовала вкус соли и сладости. Арес поцеловал ее, и это было похоже на сказку.
Тут же в больничной палате, где папарацци выкрикивали их имена, они начали новую жизнь, полную любви, света и радости. Вместе.
Двадцать лет спустя, через шесть недель после смерти отца, Арес Атилианский был коронован в большом соборе. Он долго шел по королевскому проходу собора, по которому, как ему когда-то казалось, он никогда не пройдет.
Толпа приветствовала его снаружи. На скамьях сидели атилианские и европейские аристократы. Знаменитый атилианский хор исполнял древний гимн о славе и доблести.
Отныне все внимание Ареса было приковано к семье.
Его прекрасные сильные близнецы, наследный принц Поллукс и принц Кастор, смотрели на него с гордостью и любовью. Именно этого Арес, счастливый отец, изо всех сил пытался заслуживать ежедневно в течение двух десятилетий.
Пия родила еще четверых детей. И теперь сыну Лето исполнилось семнадцать лет, а дочери Никс – тринадцать. А еще подрастала вторая пара близнецов, озорные десятилетние дочери Хелен и Клитемнестра, в которых уже проглядывало женское очарование. Сразу было видно, эти девчонки когда-нибудь разобьют множество мужских сердец.
«Когда-нибудь, – подумал Арес, когда они улыбнулись ему, – но не сегодня. Не нужно торопиться с этим».
Он так и не наладил прочных отношений с отцом. А тот, верный себе, то разводился, то вновь женился, дважды войдя в одну и ту же реку. При этом так и не произвел на свет ни одного ребенка. Судя по всем приметам, старый король умер в ярости, поскольку его нашли, усыпанного хрустальными осколками.
Взгляд Ареса остановился на братьях Пии, которые стояли позади его детей. Поскольку отношения с ними были важны для жены, это стало важно и для него. С годами он понял, что Маттео Комб и Доминик Джеймс не просто формальные родственники. Они стали настоящими братьями. Много воды утекло с тех пор, и никто больше не вспоминал, как Маттео ударил Ареса на похоронах.
