Только наше. наше безумие, неуловимый бег по раскаленным углям, обжигающие поцелуи потерянных странников в самом сердце пустыни. Мы без конца мотаем друг другу нервы, часто спорим до крика и импульсивного крушения мебели и друг друга, но и занимаемся любовью, черт подери, так, что кровать трескается. Не это ли отношения, о которых я всегда мечтала? Да, да, ещё раз да! Я и недели не проживу без ощущения его власти надо мной, стоит Джамалю чуть ослабить давление, как многим другим «до него» — и я превращусь в неуправляемую бестию, способную загнать любого мужчину под свой острый каблук. Оговорка — любого, кроме него: потому что он никогда не ослабит кулак. Джамаль именно тот мужчина, который мне нужен: способный заткнуть меня одним взглядом, поставить на место, превратить в ласковую и отдающую любовь и женственность девушку, накопленную для него за годы одиночества. Я никогда не соглашусь на меньшее, чем Джамаль… а согласится ли он?.. Выбор только за ним.
Несмотря на все наши недомолвки, невысказанные претензии друг к другу, противоречащие моим моральным ценностям условия, в которых я оказалась, мое упрямство и строптивость, я больше всего на свете хочу кружиться с ним в этом безумном штормовом вихре эмоций и наслаждаться каждым чёртовым мгновением боли и счастья рядом с ним. мы живем, мы дышим искрами, что взрываются между нашими телами, сходим с ума от электризующих прикосновений, обнуляющие доводы разума, позволяющие целиком и полностью растворяться в наших чувствах, являя друг другу свои истинные лица, инстинкты, желания. мы два отражения, два соответствия друг другу, два пазла. И дело не только в сексе, а в том, что с ним я ощущаю всю палитру вкусов жизни, просто растворяясь в его руках, или даже когда он находится в своей комнате или за пределами дома, я точно знаю, что я также присутствую в мыслях Джамаля постоянно, даже если он чертовски зол на меня, раздражен моей глупостью, упрямством и обижен, он не может не думать обо мне, и пусть только попробует это опровергнуть. не лги себе, Джамаль. Мы — созданы друг для друга, мы созданы для того, чтобы сделать этот мир и друг друга лучше. вместе.
Когда-нибудь мы с Асадом успокоимся. Должно быть, наши волосы уже будут давно седыми к этому моменту, а на смену бурному сексу и страсти придет мирное покачивание в креслах-качалках на террасе нашего сада, и будем вспоминать. вспоминать, как ненавидели, проклинали, обожествляли… шептали в беспамятстве проклятия и признания, обжигая друг другу губы. вместе убегали от жутких обстоятельств судьбы, держались за руки во время взрывов на фоне полыхающего пламени. как мы горели, отдавались друг другу на парковке и в лагере работорговцев и вообще где угодно, ловя моменты. одним словом, как мы жили.
И я буду любить его до последнего вдоха и после. Скажете, ничто не вечно?
Это неправда, так говорят лишь те, кто соглашается на меньшее и запрыгивает в первый попавшийся «поезд». Любовь души вечна, когда встречаешь своего человека и проживаешь свою судьбу, идешь по назначенному тебе пути. Мактуб.
Я хочу, чтобы этот момент нашей совместной старости без сожалений настал, и поэтому я приму его условия в надежде на то, что он всегда будет смотреть на меня так, как смотрит сейчас. Даже если взгляд Джамаля ранит, унижает, бьет и уничтожает. даже когда он вкладывает в него всю свою ненависть к эмоциональной распутнице, в какую имел глупость влюбиться. я никогда не видела, чтобы он смотрел так на моделей, других женщин, своих жен.
Он только мой. И это правда. Я знаю.
И поэтому я с легкой улыбкой ухожу прочь, ощущая волны вибрирующего гнева и разочарования, источаемые Аидой.
Я не собираюсь драться за мужчину. Я не собираюсь заслуживать его любовь и притворяться тем, кем не являюсь, чтобы нравиться ему, в отличие от них.
Джамаль
Взглянув на циферблат наручных часов, я раздраженно постукиваю наконечником паркера по лакированной крышке стола из красного дерева. Пять минут одиннадцатого. Пунктуальность явно не входит в список достоинств Эрики Доусон. Другого я от нее и не ожидал. Время иллюзий и заблуждений закончилось. Откидываюсь на спинку кожаного анатомического кресла, делаю глоток крепкого кофе из фарфоровой кружки, задумчиво глядя на книгу об истории датского дворянского рода Остен, намеренно положенной на край стола. Сверху, с потертого переплета, коварно поблёскивая, смотрят на меня рубиновые змеиные глаза фамильного перстня, словно насмехаясь над моими попытками сохранить хладнокровный самоконтроль. Проходит ещё семь минут напряженного ожидания, прежде чем Зара открывает дверь кабинета, пропуская внутрь злостную нарушительницу моего спокойствиям незаметно исчезает за ее спиной, оставляя нас наедине. Сжав до скрипа ручку, я усилием воли блокирую кипящую внутри ярость с привычной уже примесью нездоровой похоти.
Эрика Доусон, или теперь Медина Рияд, неподвижно подпирает спиной закрытую дверь, упорно избегая смотреть мне в глаза. Бледная, злая, источающая бешеную энергетику, которая, сталкиваясь с моей, пронизывает все пространство вокруг электрическими разрядами. Безумно красивая: распущенные по плечам блестящие волосы, припухшие губы, настойчиво напоминающие о прошедшей ночи; следы моей несдержанности на открытой шее. Я не спешу отчитывать ее за опоздание, новая ссора не входит в мои планы. Рика бегло оглядывается по сторонам, вызывая у меня скептическую ухмылку. И сутки не прошли с того момента, как мисс Доусон тщательно изучила содержание кабинета. Ни один ящик не упустила, даже в книги сунула свой хорошенький любопытный носик. Я спокоен в том плане, что установить здесь какое-либо шпионское устройство невозможно, но зрение, слух, память и логический анализ изученных улик — тоже своего рода оружие агента специального назначения. Оба варианта — мимо. Я никогда не держу доступный компромат в доме.
— Ты опоздала, — констатирую я спокойным дипломатичным тоном. — Проходи, пожалуйста, присаживайся, — я показываю на стул напротив своего стола и снова окидываю ее пристальным долгим взглядом. Эйнин выглядит убийственно сексуально даже в прикрывающем зад и колени бледно-бирюзовом платье, оттеняющем и подчеркивающем цвет ее глаз. Вырез на груди чуть ниже допустимого, или я слишком придирчив ко всему, что надето на Эрике… если мы в этот момент не в постели, где одежда вообще лишний и неуместный элемент. Ложбинка между полных грудей удерживает мое внимание чуть дольше положенного, взывая острое желание усадить девушку на колени и зарыться лицом в упругие холмики, дёрнуть вниз вырез платья, облизать поочерёдно маленькие сосочки, наблюдая, как они набухают и твердеют, заставляя свою хозяйку нетерпеливо ерзать, потираясь о мгновенно затвердевшую выпуклость на моих светлых брюках. Задрать это чертово платье, сдвинуть в сторону тонкую ткань трусиков, запустить в нее свои пальцы, заставив стонать и всхлипывать, а потом и член, на котором она с удовольствием будет скакать, как делала это вчера, прицепив меня наручниками к изголовью. Безумная. Невозможно даже представить, чтобы Лейла или Аида признались мне, что баловались с вибратором. И, черт, я хочу посмотреть, как она удовлетворяет себя резиновой игрушкой. Стоит подумать об этом, как в голове начинают мелькать горячие кадры, один развратнее другого, и нетерпеливо ерзать начинаю я. Стоп. К делу.
