Целую вечность изучаем друг друга долгими взглядами. Воздух между нами дрожит, накаляется, трещит от напряжения, рассыпается белыми искрами. Я дышать забываю, ощущая, как жидкий огонь расползается по телу, трансформируясь в первобытную жажду. Жадно пожираю молчаливую, непривычно робкую Эйнин голодным взглядом, мысленно представляя всё, что сейчас буду с ней делать. Кровь с бешеной скоростью устремляется к налившемуся члену, вызывая привычно болезненные ощущения.
Эйнин стоит неподвижно, прижимая к груди несчастное одеяло, неотрывно, с боязливой насторожённостью наблюдая за мной, одеяло немного сползает ниже, открывая картину, от которой мгновенно пересыхает в горле, и руки в карманах сжимаются в кулаки. Из одежды на ней только чулки и кружевное сексуальное боди. Опускаю взгляд на проступающие под лифом сосочки, во рту собирается слюна от острого желания попробовать, сжать зубами, заставить кричать от боли и зализать до хриплых стонов наслаждения.
Моя теперь. Вся. Навсегда. Злость, ревность, сомнения растворяются от осознания свершившегося факта. Не сбежит никуда, не спрячется, вся моя Эйнин, до кончиков пальчиков, до малейшей потаенной мысли и порочной фантазии. Всё заберу себе, ничего не оставлю. Я поймал свою дикую пантеру, теперь она будет выпускать коготки только, когда я ей позволю. Знаю, что Эйнин быстро не сдастся, будет сражаться за каждый дюйм свободы, яростно отвоёвывать пространство в золотой клетке, бросать вызов моим твердым принципам, ежедневно расшатывая самоконтроль и выдержку своего укротителя. И мы оба получим несравнимое удовольствие от каждого мгновения горячих баталий и столкновений.
— Выпьешь со мной? — хрипло спрашиваю я, тщетно пытаясь сохранять внешнее хладнокровие. Она отрицательно качает головой. — Выпьешь, — утвердительно киваю и ленивой походкой подхожу к барной стойке, откупориваю шампанское, разливаю по бокалам, кожей ощущая на себе пристальный выжидающий взгляд Эйнин. Возвращаюсь к ней, останавливаюсь на расстоянии протянутой руки, подаю один бокал, настойчиво глядя в настороженное лицо. Она обхватывает хрустальную ножку дрожащими пальцами, второй рукой сжимает в кулак одеяло, прижимая к груди и отчаянно не желая с ним расставаться.
— За тебя, Медина, за мою жену, — произношу короткий тост, приподнимая свой бокал. Подношу к губам и залпом выпиваю, наблюдая за оцепеневшей девушкой. Взглядом цепляюсь за обручальное кольцо на ее пальце, пока она маленькими глоточками смакует шампанское.
— Есть хочешь? — кивком головы показываю на тарелки с фруктами и закусками, расставленными на мраморной столешнице барной перегородки. Снова отрицательно мотает головой, возвращая мне пустой бокал.
— Еще? — низким голосом спрашиваю я, замечая, как по плечам девушки бегут мурашки. Ответ тот же, что и на предыдущий вопрос. — Замерзла? — еще один кивок.
— Неприхотливая мне жена досталась, — иронично ухмыляюсь я уголком губ. Убираю пустые бокалы в мойку, и на всякий случай закрываю окно. — Тихая и послушная, — добавляю, неторопливо бесшумно приближаясь к Эрике. Мне хочется кружить вокруг нее, принюхиваться к ароматам ее кожи, упиваться совершенством безупречного тела, продлевать собственную агонию нестерпимой животной похоти.
— Да брось ты его, чего вцепилась, — нетерпеливо вырываю одеяло из ее рук, бросая на пол, делаю шаг назад, детально рассматривая Эйнин цепким алчным взглядом. Она судорожно втягивает воздух, с достоинством выдерживая пристальный осмотр. Я неторопливо обхожу сзади и вплотную встаю за изящной спиной. Перекидываю шелковистую копну волос на одно плечо и, склонившись, медленно провожу носом вдоль линии шеи, вдыхая дурманящий теплый запах раздувающимися ноздрями. Губы вскользь касаются бархатистой нежной кожи, я замечаю ее трепет, легкую дрожь, которую она пытается скрыть, участившееся дыхание, рябь мурашек, опускающихся с плеч к выступающим лопаткам.
— Ты похудела, Медина, — замечаю я, оставляя невесомый поцелуй за ее ушком, чувствуя, как она вздрагивает всем телом. — Тебе нужно хорошо питаться, детка. Худые женщины менее выносливы, а ты знаешь, как я могу быть ненасытен.
— Для утоления своего… хм-м «голода» у тебя есть целых три женщины, не считая тех, что ты трахаешь, когда находишься за пределами Анмара, — Эрика наконец-то подает голос, но произносит однозначно не то, что я хотел бы услышать. Совсем не то. Тихо смеюсь, взявшись пальцами за бретельки сексуального нижнего белья и намеренно медленно спускаю по плечам, покрывая порозовевшую кожу легкими, быстрыми поцелуями.
— Если этот факт тебя не устраивает, то ты должна заменить мне их всех, Медина, — полупрозрачная ткань сползает до талии, обнажая грудь. Прижимаясь горячими губами к пульсирующей венке на шее Эрики, мягко прикусываю кожу и опускаю взгляд вниз, на вздымающуюся грудь с твердыми сосками. — Ты сможешь? — спрашиваю хрипло.
— Это зависит не только от меня, Джамаль, — она задерживает дыхание, когда я накрываю ладонями ее холмики, мягко сминаю, ощущая приятную тяжесть, приподнимаю легкими, неуловимыми касаниями лаская чувствительную кожу под грудью.
— Конечно, только от тебя, альби. Пока ты очень плохо справляешься с обязанностями жены, — легкий укус в шею, и с ее губ срывается шумный вдох. Член реагирует на него болезненной пульсацией, капли пота выступают на висках. — Почему ты не пришла? Почему заставила меня ждать так долго? — горячо шепчу я, обвожу языком изящный контур ушной раковины, потирая и пощипывая пальцами набухшие соски. Черт, это гребаная магия. Она просто стоит, не шелохнувшись, а я уже дико возбужден, но намеренно не прижимаюсь каменным членом к ее заднице. Мне не хочется, как вчера — жёстко и грязно. Сегодня все будет иначе. Хотя, когда дело касается Эрики, я не могу ничего гарантировать. Меня несет рядом с ней, рвет крышу.
— Ты меня не звал, — с ноткой искренней обиды бросает Эрика.
— Я хотел, чтобы ты сама решилась, — полушепотом признаюсь я. — Я устал. Чертовски устал воевать с тобой, Эйнин.
— Я тоже не хочу воевать с тобой, Джамаль, — дрогнувшим голосом отзывается она.
— А чего ты хочешь, альби? — требовательно спрашиваю я, потирая большими пальцами острые вершинки.
— Тебя, — сдавленно выдыхает Эйнин, непроизвольно выгибаясь под моими ладонями. Ее нежный голос и нескрываемое желание подстегивает мое возбуждение, усиливая примитивный голод. Она хочет меня, в этом я никогда не сомневался. Слишком очевидный факт для нас обоих. Но мне этого мало, и никогда не будет достаточно. Она должна сходить с ума, умолять, умирать от жажды, задыхаться от потребности. Хочу стать единственной мыслью, навязчивой идеей, мечтой, фантазией, реальностью, всем ее миром, черт возьми. Стиснув зубы, я отодвигаю на задний план собственный голод и неспешно ласкаю руками впалый живот, тонкую талию, легкими касаниями пробегаюсь вдоль позвоночника, нежно массирую напряженную поясницу, сминаю ладонями женственные бедра; захватываю большими пальцами кружевное белье, неторопливо тяну вниз, опускаясь на колени позади Эрики. Ее подтянутая задница прямо напротив моего лица, и я, не теряя времени, принимаюсь покусывать нежную кожу ягодиц, наслаждаясь тихими, рваными вздохами Эрики. Ноздри трепещут, улавливая сладко-терпкий аромат ее возбуждения. Подушечками пальцев поднимаюсь по внутренней стороне бедра, наблюдая, как по телу Эйнин волнами проходит дрожь. Воздух между нами накаляется сильнее, становясь тягучим, плотным, пропитанным похотью. Эрика задерживает дыхание, когда я накрываю ладонью ее промежность.
