— Сладкая распутница, — шепчу я, и Эйнин густо краснеет, вызывая у меня тёплую улыбку. Я думал, она не умеет смущаться. Смелая, дерзкая и страстная девочка. Идеальная для всех моих развратных фантазий, которые мы воплотим вместе.
— Все хорошо? — зарывшись лицом в ее шелковистые волосы, спрашиваю я, лаская ладонями покрывшуюся испариной спину, успокаивая, разминая сокращающиеся мышцы. Спускаюсь ниже, сжимаю ягодицы, и снова вверх. Эрика обессиленно кивает и доверчиво прижимается губами к моему плечу, приподнимается на носочки и, задрав голову, осыпает легкими нежными поцелуями мой подбородок и скулы, ласкается, как довольная прирученная кошечка. Шаловливые пальчики гладят мои соски сквозь ткань рубашки, нетерпеливо спускаются к выпуклости на брюках.
— Не сейчас, — сдавленно шиплю я, когда она сжимает ладонью каменный, рвущийся в бой член. Перехватываю ее запястье, поднимая к губам, мягко целую длинные пальцы. — Не сейчас, — хрипло повторяю я, глядя в затуманенные голубые глаза Эйнин.
— Хочешь еще? — порочно улыбаюсь, погладив по щеке костяшками своих пальцев. Она молчит, сжимая припухшие губы, но на этот раз я не буду требовать ответа. Он слишком очевидным пламенем горит в широких черных зрачках. — Конечно, хочешь, — уверенно киваю я. Взяв ее лицо в ладони, оставляю на ее губах быстрый жаркий поцелуй и нехотя отстраняюсь. Эрика встревоженно хмурится, наблюдая за мной с легким напряжением.
— Не бойся, детка. Ничего, кроме наслаждения, сегодня ты не испытаешь, — обещаю я чувственным шепотом, скользнув взглядом на ее сексуальный рот и ниже, к требующим внимания и особого отношения торчащим вершинкам. Склонившись, сжимаю в ладонях упругие груди, поглаживая пальцами чувствительную кожу, поочерёдно круговыми движениями ласкаю языком нежные розовые ореолы, постепенно сокращая радиус и концентрируясь на твердых сосках. Эрика запускает пальцы в мои волосы, притягивая ближе. Ее сердце колотится оглушительно громко, по телу снова бегут мурашки предвкушения. Захватив острый сосок, несильно сжимаю его зубами и тут же зализываю языком, то же самое проделываю с другим и снова возвращаюсь к первому. Эрика тихо всхлипывает, нетерпеливо дергая меня за волосы, но я намеренно мучаю ее, продлевая агонию.
— Обожаю, как твое тело отзывается на меня, Эйнин, — оторвавшись от вздымающейся груди, шепотом признаюсь я. Лизнув твердый чувствительный узелок, с бешено бьющимся сердцем наблюдаю, как она вздрагивает и выгибается навстречу моим губам, издавая эротичные тихие стоны. Резко подняв голову, встречаю ее поплывший взгляд. — Только на меня, детка? — требовательно спрашиваю я, задыхаясь от дикого вожделения.
— Только на тебя, Джамаль, — кивает Эрика, нежно коснувшись моей щеки.
— Поклянись, — тронув языком открытую ладонь, шепчу я, ощущая ответный трепет, аромат возбуждения пронизывает все вокруг, усиливая мои мучения. Налившийся кровью каменный член больно давит на ткань брюк, пот стекает по напряженной спине под рубашкой.
— Ты такой глупый. Неужели ты не чувствуешь? — приглушенно спрашивает Эйнин, нежно касаясь моих губ.
— Поклянись, — настаиваю я стальным тоном.
— Я клянусь, Джамаль. Только ты. Никого больше. Никогда, — на одном дыхании произносит Эйнин. Звучит как клятва. Почти урчу от удовольствия. Мне нравится, пусть повторяет это как можно чаще.
— Конечно, никого и никогда, — уверенно рычу я, крепко сжимая ладонями ее талию, и не сразу понимаю, откуда вдруг в лихорадочно сверкающих глазах появляются горечь и боль. Эрика поспешно прячет их, опуская длинные ресницы. — Я тоже никого не хотел сильнее, Эйнин, — тихо добавляю я, надеясь, что правильно разгадал причину мелькнувших эмоций. — И не захочу.
— Как ты можешь быть в этом уверен? — с горечью спрашивает Эрика.
— Тебе не нужно спрашивать и сомневаться, Эйнин. От тебя требуется только одно — верить мне и делать то, что я прошу, — не дождавшись ответа, я снова склоняюсь к груди Эрики, зарываюсь лицом в ложбинку между обласканными холмиками, поглаживая ладонями изящную спину, перебирая пальцами вдоль позвонков. — Ты охрененно пахнешь, детка. Особенно сейчас, когда вся течешь от желания, — глубоко и жадно вдыхая пряный аромат ее тела, скольжу языком вниз, оставляя влажные следы на коже. Неторопливо опускаюсь на колени, и таким же мучительно-томительным ласкам подвергаю ее впалый живот, ямку пупка, женственные округлые бедра. Когда мои губы добираются до гладкого лобка, Эрика непроизвольно сдвигает ноги и вздрагивает от неожиданности, получив несильный шлепок по заднице.
— Расставь ножки, детка, — подняв голову, я смотрю в порозовевшее лицо, натыкаясь на пылающий взгляд. — Ты должна слушаться своего мужа, Медина, — напоминаю я. Шумно втянув воздух, Эрика выполняет просьбу. — Еще шире, — приказываю я. — И не сдвигать. Поняла?
— Да, — одними губами произносит Эйнин. Удовлетворённо хмыкнув, я приступаю к делу. Мои ладони медленно гладят ее ягодицы, внешнюю и внутреннюю стороны бедер, низ живота — все нежные чувствительные местечки, до которых дотягиваются руки. Голодный хищный взгляд опускается к идеально гладкой промежности, нежно-розовой, блестящей от влаги.
— Великолепно, — хрипло шепчу я, и Эрика нервно смеется и тут же громко ахает, когда провожу двумя пальцами по шелковистым нижним губкам, от клитора до влажного входа, проталкиваю на сантиметр в горячий жар и выныриваю обратно, возвращаясь к пульсирующей горошине, размазывая вязкие соки по набухшим лепесткам. Повторяю, мучительный маневр несколько раз. Снова и снова. Эйнин задыхается, отчаянно всхлипывая, хаотично двигая бёдрами навстречу моим пальцам, и обиженно хнычет, когда я снова хлопаю ее по упругой попке, призывая стоять ровно и продолжая свою безжалостную пытку. Вверх- вниз, скользящие, легкие неуловимые движения, эффект моей изощрённой игры почти тот же, что и в мастерской, где я орудовал кистью, но сейчас ещё острее, потому что Эйнин знает, как именно мы закончим, как громко и надрывно она будет кричать от сокрушающего жгучего кайфа. Подув на разгорячённую плоть, развожу указательным и средним пальцами влажные складочки, впиваясь взглядом в покрасневший от прилившей крови чувствительный комочек, краем уха улавливая сдавленный вздох Эрики. Она чертовски сладко пахнет сексом и моим персональным безумием. Облизываю губы горячим языком и снова дую на воспалённую плоть. Эйнин жалобно стонет, нетерпеливо вздрагивая всем телом, умоляющим меня закончить издевательства и перейти к делу. Наклонившись, я резко ударяю кончиком языка по клитору, и она дергается, инстинктивно сдвигая колени и сильнее цепляясь за мои волосы. Легкий шлепок по внутренней стороне бедра, и Эрика беспрекословно исправляет оплошность, снова предоставляя мне полный доступ к своему пылающему телу.
— Боже, ты издеваешься, — отчаянно шепчет Эйнин, когда мой язык начинает невесомо кружить по набухшему клитору, копируя движения и скорость своих пальцев, которыми довел ее до оргазма пять минут назад, ни разу не проникнув внутрь. Уверенно и ритмично, интуитивно регулируя интенсивность нажатий, пьянея от ее вкуса и аромата. Она лихорадочно хватает воздух пересохшими губами, стоны становятся громче, движения бедер хаотичнее. Я прерываюсь, чтобы всосать в рот пульсирующий клитор, мягко зажать губами, и снова неистово скольжу по кругу влажными жалящими движениями.
