Коробков быстро дожевал очередной бутерброд.
– Я решил просмотреть дела, которые Петр вел до того, как Кругликовым заниматься начал. Ну вдруг что выплывет? И наткнулся на его беседу с Геннадием Симаковым. Это свидетель, нормальный мужик. В разговоре прозвучало… сейчас… вот! Читаю: «Заикин: Если я правильно вас понял, плохие отношения у Филимоновой с Рогиным сложились еще во времена студенчества? Симаков: Нет. Нас всех родители после окончания девятого класса определили в медучилище имени Котакова. Отстойник. Заикин: Почему вы так называете учебное заведение? Симаков: Да потому что там директриса очень конвертики любила. Принимала к себе весь сброд. Честно скажу, от меня школа рада была избавиться. Тройки мне натянули, чтобы я только ушел. Мы с Филимоновой и Рогиным еще те перцы были. Хулиганье. Вот нас и пристроили в училище, где таких приголубливали. Да там ни одного нормального ученика не было, все сплошь уроды. Только я потом за ум взялся, диплом получил, в больницу санитаром пошел. В клинике у меня сознание перевернулось».
Димон остановился.
– Дальше не интересно. Меня как тюкнет что-то по лбу! Заикин-то в медучилище имени Котакова учился. И после окончания отстойного заведения отправился в престижный институт, на одни пятерки экзамены сдал. Возраст у Петра и Геннадия совпадает. Они же должны были в одном классе сидеть! Но они друг друга не узнали. Смешно, если учесть, что у следователя документы были под носом. Петру следовало прийти к Ивану и доложить:
«Мне надо опросить Симакова, но мы с ним подростками в одно училище ходили. Я не имею права близкого знакомого допрашивать».
И говорили они сухо, официально. Вопрос: может, Петр то училище не посещал? Что он делал? Как жил?
Коробков налил себе еще чаю.
– Я решил еще раз проверить под лупой биографию Петра и его родителей. Не стану долго повествовать, как правду выяснил. Всю ночь не спал, утро пахал и дорылся. Фамилия отца не Заикин, а Зайкин. Маленькая загогулинка над буквой «и», и уже другая личность. Отец – Павел Петрович, а не Николаевич. И он правда умер, но не тогда, когда сын в школе учился, а позднее. Мать зовут Асолева Инна Ивановна, она жива до сих пор, обитает в московской квартире. Павел Петрович с супругой служили в учреждении, о котором ты подумала, услышав мой рассказ. Они мегапрофи, уникальные, гениальные создатели легенд для агентов.
– А-а-а, – протянула я, – специалисты, которые придумывает новую биографию агенту, делают из него другого человека.
– Точно, – согласился Иван, – организуют новое имя, отчество, фамилию, год рождения. Подбирают других родителей, сочиняют другое детство, юность. Сложная, кропотливая работа, требует массу времени, внимания, нельзя упустить ни одну деталь.
Иван посмотрел на меня.
– Я ценил Петра за то, что он неведомыми путями всегда мог раздобыть такую информацию о человеке, какую и Дима не сразу найдет.
– А кое-что мне никогда не отыскать, – признался Коробков. – Помнишь, как он нам подсказал фамилию первой жены преступника? У меня челюсть отвисла, никакого упоминания о бывшей супруге нигде не было. Как Петя ее нашел? Я спросил у него, он ответил: «У меня много информаторов еще со времен работы в милиции осталось». Мать ему небось помогала! Она и не то может! В связи с тем, что сейчас выяснилось, мне еще непонятнее стало: ну как Петр задумал улики спереть? Может, его все же подставили?
Иван Никифорович поднял руку.
– Дима, мы с тобой тогда, много лет назад, досконально обсудили эту тему. Заикин спустился в хранилище улик, расписался в журнале, его впустили внутрь. На выходе зарегистрировали, как сотрудник покидает склад с коробкой. Та имела соответствующий номер, все по инструкции. Потом камера на выходе из здания запечатлела Заикина с портфелем. В принципе, ничего особенного, он с ним постоянно ходил.
– Когда Петр не появился на работе, – перебил Ивана Димон, – никто не забеспокоился, потому что он в пять вечера позвонил мне и сказал: «Дим! Жутко зуб разнылся, я записался на завтра к дантисту. Он только в десять утра может меня принять. Придется опоздать». Конечно, я ответил: «Нет проблем. Если совсем плохо будет, не приходи вообще. Скорей всего, нерв удалят. Я после такого сутки спал, не больно, но страшно, и после анестезии дурно». Поэтому я и не звонил ему рано утром.
Глава 13
Коробков стал загибать пальцы.
– Как разворачивались события? Вторник, Заикин в районе семнадцати часов берет улики на складе. Вскоре покидает офис со своим портфелем. В среду Петра нет. В четверг он не пришел утром, я начал ему звонить. Мобильный был отключен, по домашнему никто не отвечал. Я поехал к нему на квартиру. Вскрыл дверь. Внутри никого. Ни жены, ни дочери, ни Пети. Полный порядок, все на местах, в холодильнике продукты, легкий беспорядок в комнатах. Как у всех. Плед на диване скомкан, в детской кровать не убрана, в спальне на тумбочке пустая обертка из-под презерватива. Она меня успокоила: если семейная пара решила перед сном развлечься, значит, ничего ужасного у них не стряслось. Почему Петя не отвечает? Ну… Может, мобильный потерял, новый сразу купить бюджет не позволил. Отчего дома никого нет? Дочь в школе, жена где-то бегает. А вдруг Петя опять к дантисту поехал?
Я взяла с тарелки пирожок.
– И никому на работу не позвонил, не предупредил? Так в особых бригадах не поступают. Удивительно, что тебе эта простая мысль в голову не пришла.
Димон отложил очередной недоеденный бутерброд.
– Просто не успела, потому что я увидел вырванный из стены шнур домашнего телефона. Это сработало как детонатор, я сообщил об этом Ивану, и понеслось.
Я спросила:
– Долго вы его искали?
– Десять дней, – уточнил Иван, – и не нашли бы тело, да нам повезло. Женщина пошла в лес, то ли грибы, то ли ягоды собирать, забрела в заброшенную избу, а там труп. Прибыли местные опера, нашли портфель, а в нем телефон Заикина. Первый номер у него в книжке – Димон. Ну и звякнули мне.
– Знаешь, как я обрадовался, когда определился номер Пети! – воскликнул приятель. – Решил, что он жив, сбежал от похитителей. Но нет. Разглядывать труп не первой свежести неприятно, но опознать его даже визуально можно, одежда была Петина. Ну и анализ ДНК сделали. Стопроцентно был Заикин.
Я допила чай. Спрашивать, где взяли образец для сравнения, не стоит. Все сотрудники особых бригад при поступлении на службу сдают защечный мазок, который тщательно хранится. Зачем? Вдруг человек исчезнет, потом найдется тело, понадобится определить, чье оно. В случае с Заикиным просто достали его пробу.
Я подвела итог.
– Вы предположили, что Петр польстился на некую сумму, которую ему предложила Анна Юрьевна, мать Валерия, вынес улики, отдал их певице. Та уничтожила все, что свидетельствовало о причастности ее сына к убийствам. Но «гонорар» Петр, похоже, не получил, его просто убили.
– Вроде того, – кивнул Иван Никифорович.
