Коробков исподлобья посмотрел на девушку.
– Но в Москве любые квадратные метры на вес золота. Жилье, о котором идет речь, – это квартира, в которой Анжелика обитала до брака с Петром. Вы в курсе, что ваша мама воспитывалась бабушкой? Ее родители погибли, когда девочке исполнилось три года.
– Знаю, – отмахнулась Правкина, – во дворе до сих пор есть тетка, которая при виде меня начинает причитать: «Ой, Полечка, ой, как твоя мама в детстве мыкалась, ой, она сиротинушка, ой, бедная, ой, мы с ней были лучшие подружки в школе». И дальше, как по нотам выводит.
– Как ее зовут? – хором спросили мы с Димоном.
– Зина, – ответила Полина, – фамилия Асина. Только она врет.
– О чем? – уточнил Коробков.
Полина дернула плечом.
– Я вообще про ту квартиру до одиннадцати лет не слышала никогда. И про мамино детство ничего не знала. Она говорила, что ее родители попали в авиакатастрофу, когда она училась на втором курсе. Это все. Мне в голову не приходило спросить: «Где ты жила до свадьбы с папой?» И вдруг…
Полина осеклась.
– Зачем я все это рассказываю? К моему отцу эта история ни малейшего отношения не имеет.
– Нам важна любая информация, – возразила я, – никогда не знаешь, что пригодиться может.
Правкина опустила голову.
– Мне, наверное, лет одиннадцать, может, чуть меньше было. Отец, как всегда, на работе был. Я его редко видела. Мама тоже без дела не сидела. Когда я из школы приходила, в квартире никого не было. Часто даже и обеда нет. Мне в обязанность вменялось почистить картошку на ужин. Мать готовкой не заморачивалась. Сосиски, сардельки, колбаса, макароны. На завтрак каша из пакетика, кипятком развели, и вперед. Напитки все растворимые, чай всегда в пакетике. «Я родилась на свет не для того, чтобы домашней хозяйкой стать, – так мать говорила, – хочу реализовать свой творческий потенциал». Чем она занималась, понятия не имею, вроде работала гримером.
– Кем? – изумился Димон. – В анкете Петра другие сведения.
– Странная наивность для человека, который в таком месте служит, – развеселилась Полина. – Баба оформлена в библиотеке, а на самом деле туалеты на вокзале моет. Про такое не слышали? Мать с утра до ночи сидела в театре.
Я удивилась не меньше Коробкова.
– В каком?
Полина скорчила гримасу.
– Не спрашивайте ничего про название, я его не знаю. Анжелика актеров гримировала, сама вроде какие-то роли исполняла, мне никогда ничего не рассказывала. А с папой они как посторонние жили. Почти не разговаривали нормально. Отец что-то скажет, мать ему нахамит, папа ей ответит. И пошел лай!
Полина умолкла, потом продолжила:
– Они уезжали на работу порознь, возвращались тоже не вместе. Всегда мрачные были дома. Мы никогда никуда не ходили. Театр, цирк, кино, кафе-мороженое – все мимо. На Новый год елку не ставили, гостей не собирали. Дома плохо всегда было, тяжело, что-то прямо давило. Сейчас я понимаю, что они друг друга ненавидели. Зачем тогда поженились? Почему не развелись? За фигом им дочь сдалась? Я что от отца, что от матери только упреки слышала.
Правкина опять сделала паузу, вздохнула и начала водить пальцем по столу.
– День, когда я про однушку узнала, был необычным. Вернулась я домой из школы, отец звонит:
– Полина, мама заболела, ее положили в клинику, не волнуйся, ничего страшного, аппендицит. Через пару дней дома окажется. Не побоишься одна до вечера посидеть?
Мне так смешно стало.
– Папа, я всегда сижу одна до вашего прихода.
Отец вдруг сказал:
– Приеду около одиннадцати, привезу тебе пирожное.
О! Никогда такого не случалось. У нас в семье подарок ребенку только на день рождения доставался, всегда полезный: туфли, платье. Я телик включила, мультики смотрю, опять телефон зазвонил, номер неизвестный. Но я трубку взяла. Женский голос, визгливый, потребовал Анжелику. Я ответила:
– Мама на работе.
Не стала постороннему человеку про больницу сообщать.
Тетка начала кричать:
– Нас из вашей квартиры заливает!
Я ничего не поняла, кроме того, что на кого-то вода капает, и ответила:
– Сейчас проверю.
– Давай быстрее, – велела незнакомка.
Я все комнаты обошла, под батареями руками пошарила, в кухне, в ванной под раковинами проверила, бачок от унитаза осмотрела. Везде сухо. Спустилась на этаж ниже, позвонила в дверь, открыл мужчина на костылях. Я ему давай объяснять:
– Мне сказали про потоп, но у нас все в порядке, можете подняться сами проверить.
Дядька очень удивился.
– Деточка, я тебя не беспокоил.
Я ему объяснять стала:
– Не вы, я с тетенькой разговаривала.
А он в ответ:
– Я один дома, видишь, ногу сломал. Жена на работе. Ты что-то путаешь.
Я домой вернулась, а там телефон разрывается, на проводе вновь та тетка с воплем.
Глава 23
Я очень внимательно слушала Полину, а та подробно рассказывала о том, что случилось примерно за год до того, как ее отдали в интернат.
Женщина, которая трезвонила в квартиру Заикиных, сообразила, что ребенок понятия не имеет о жилье, принадлежавшем Анжелике, и, перестав орать, объяснила:
– Девочка, я живу под однушкой, которая принадлежит твоей маме. В ванной с потолка у меня капает вода. Жильцы, что там жили, вчера съехали, может, кран не закрыли. Анжелике придется оплачивать ремонт, это дорого. Найди родителей. Срочно.
– Мама в больнице, – решила озвучить правду Полина, – папа на работе, он поздно приходит.
– Позвони отцу на службу, – не отставала женщина, – скажи ему: у Зинаиды Михайловны потоп. У Асиной! Из двенадцатой квартиры.
– Не знаю папин рабочий телефон, – растерялась Поля, – мамин тоже.
– Обалдеть! – в сердцах воскликнула тетка. – Где отец служит?
– Он… ну… преподает, – без особой уверенности ответила девочка.
– Где? – повторила Зинаида Михайловна. – А мама в каком учреждении работает?
Полина молчала.
– Сколько тебе лет? – вдруг поинтересовалась Асина.
Вот на этот вопрос у Полины был ответ:
– Одиннадцать.
– И ты понятия не имеешь, где родители деньги зарабатывают? – начала злиться тетка.
– Он кого-то учит, – прошептала Полина.
– М-м-м, – простонали из трубки, – придется тебе взять ключи и ехать ко мне. В противном случае, несмотря на то что мы с Ликой учились в одном классе, ей придется сделать ремонт во всех помещениях, которые пострадают от воды. Поняла?
