Лилит и Наама обмениваются взглядами.
– Десять тысяч лет – очень долгое время даже для ангелов, – осторожно говорит Лилит. – Некоторые вещи представляются тебе в ином свете, о некоторых ситуациях начинаешь думать иначе. Я не стану сомневаться в мотивах Люцифера. Он спас мою жизнь, и я последую за ним куда угодно.
Вряд ли она последует за ним к уничтожению человечества. Возможно, Семьяса рассказал ей больше.
– У Люцифера с Сариэль все несерьезно, – говорит Наама, подбираясь ближе к правде, чем ей кажется. Или она знает о том, что Люцифер пытается защитить меня с помощью этой уловки?
– Я думаю, он просто хочет позлить Габриэля и Рафаэля. После того как Люцифера наказали, она больше никогда не проявляла интереса ни к одному из них. А как только он вернулся, Сариэль больше от него не отлипала. Мне почти жаль ее, она, наверное, любит его какой-то своей странной любовью. Но он никогда не ответит ей взаимностью. Она просто не в его вкусе.
Я не хочу слышать, кто в его вкусе, но Наама все равно решает выкрикнуть эту информацию:
– Люцифер больше любит всяких упрямиц, которым он совсем не нравится.
Я закатываю глаза. Ангелы вообще могут придерживаться одной темы разговора?
– Наши разговоры всегда должны этим заканчиваться?
– «Этим» – это чем? – наигранно спрашивает Наама, рассматривая свои покрытые черным лаком ногти.
– Ну, ты сама понимаешь. Вот это все, кто с кем связан и кто кому нравится. Кто к кому ревнует. Это все, чем вы интересуетесь?
Наама становится очень серьезной.
– Если бы тебя когда-нибудь на десять тысяч лет заперли в темноте, ты бы тоже узнала, в чем истинный смысл жизни.
После этих слов я чувствую себя виноватой.
– Мы потеряли свои семьи, наших мужей, жен и детей. Все, чего мы хотим, – мирного сосуществования и чтобы рядом были люди, которых мы будем любить и которые будут любить нас в ответ. Нет ничего важнее этого, и ты сама это знаешь, – она явно намекает на Стар, но ничего не говорит.
– Конечно. Извини.
Наама улыбается:
– А еще мы ценим красивую одежду, украшения, хорошее вино и еду. Ты бы видела наш дворец до уничтожения! Он был самым красивым из всех.
Лилит зевает.
– Ты просто невозможна! Нам нужно идти спать. Как ты на это смотришь? – Она поворачивается ко мне: – Как ты думаешь, ты сможешь заснуть сегодня? Сэм еще потренируется с тобой завтра утром.
– Я могу попытаться. – Я встаю, хотя и не верю в то, что смогу сомкнуть глаза этой ночью.
– Ты пройдешь это испытание, – говорит Наама. – Мы все в тебя верим. – Она обнимает меня. – Я рада, что мы стали чем-то вроде подруг, даже если поначалу я была к тебе не очень добра.
– Все в порядке. Если я не выживу, – нерешительно говорю я, потому что ее слова звучали как что-то вроде прощания, – позаботься об Алессио.
Она кивает, и мне очень хотелось бы попросить ее взять еще и Стар и Тициана с собой в рай. Ну, или куда там нацелились Люцифер и его последователи. Даже если я умру, он, наверное, все равно сможет осуществить свой план.
– Не рискуй слишком сильно. На моей памяти были испытания, во время которых не выиграла ни одна девочка. Ты не обязана проходить испытание до конца. Последнее задание будет решающим. Подумай об этом.
Я стою у окна и смотрю на луну и звезды. Небесные дворы ангелов ярко светятся. Интересно, Люцифер сейчас там или в своей комнате? Думал ли он сегодня о вчерашней ночи так же часто, как я? Может, мне стоит осмелиться отправиться на его поиски? Возможно, я должна сказать ему о том, что я ему доверяю, даже если это неправильно? Но я делала ошибки хуже этой, а он заслужил мое доверие. Было слишком по-детски прятаться от него и не давать ему шанса выговориться. Люцифер заслужил большего.
Я покидаю комнату, иду по темному коридору и не могу дождаться, когда наконец дойду до его двери. Я тихо стучусь в нее.
– Входите, – слышу я его голос. Уже слишком поздно, чтобы отступать, и я открываю дверь. Эта спальня намного больше и красивее моей, но я смотрю только на Люцифера. Архангел стоит у окна. Если он и удивлен, увидев меня здесь, то не подает виду.
– Снова не можешь уснуть? – мягко спрашивает он.
Я качаю головой.
– Иди сюда.
Я подхожу к нему и встаю рядом. Над нами расстилается ночное небо со своим бесчисленным множеством звезд.
– Иногда я мечтаю о том, чтобы мой отец сделал меня обычным ангелом. Я бы так хотел быть тайным ангелом и проводить свое время в библиотеке. Или управлять звездами, – он тихо смеется. – Моя жизнь бы была намного проще. Возможно, я никогда бы не оказался на земле и никогда не познакомился с людьми.
– Ты зол на него за то, что он предопределил твою судьбу таким образом?
– Раньше я злился. Сейчас уже нет.
Мое сердцебиение учащается, когда Люцифер поворачивается ко мне лицом.
– Ты боишься последнего испытания?
Я киваю.
– Будет ли какой-то толк, если я помолюсь? Мне это поможет?
– Если ты попросишь его о помощи, это явно не навредит.
– Как он вообще выглядит? Ну, Бог? Ваш отец? – Я извиваюсь от смущения, но мне правда это интересно.
– Он и ваш отец тоже, – медленно отвечает Люцифер.
– Мы скорее приемные дети, – отвечаю я, улыбаясь.
– Это не так. Отец дал Адаму право давать имена всем вещам на свете. Ни одно существо во вселенной, кроме людей, не имеет такого права.
– Нам это не очень помогло.
– Потому что вы неправильно пользуетесь этим правом, – говорит он. – Адам так и не понял, какой подарок вы, люди, получили от отца.
– Мы его разочаровали? Поэтому он больше с нами не общается?
– Еще как общается, – снова серьезно отвечает Люцифер. – Вы просто не слышите его. Вы перестали верить в него задолго до того, как мы вернулись.
– Только потому, что он позволял слишком многим ужасным вещам случаться.
Люцифер жалостливо смотрит на меня.
– Ужасные вещи вы совершаете сами по себе. Вы сами несете за них ответственность.
– Он мог предотвратить многие вещи, если бы хотел.
– И как он должен был это сделать? Он должен осуждать людей, которые, по-твоему, делают плохие вещи и причиняют зло другим? Он должен выбирать виновных в человеческих бедах и наказывать их за вас? Он дал вам разум, чтобы думать, и руки, чтобы действовать. Вы ответственны за свои судьбы, как и мы – за наши. Или ты думаешь, он борется за меня? Нет, мне приходится делать это самому. На защиту каждого ребенка, который умирает от голода, должны встать десять взрослых людей. Но вы не делаете этого. Вы не защищаете ни своих детей, ни свою воду, ни свои деревья или животных. Вы и пальцем не пошевелили, но хотите, чтобы он вас спас? И это было бы доказательством, которое тебе нужно для того, чтобы поверить в него? Знаешь что? Ему плевать, верите вы в него или нет. Он не нуждается в ваших молитвах. Он не должен ничего вам доказывать, потому что ваше и наше существование – уже достаточное доказательство его присутствия. – Взгляд Люцифера скользит по небу. Его грудь поднимается и опускается, пока он пытается успокоиться.
