– Это скоро закончится, – обещает Люцифер.
А потом что будет? Я чувствую себя такой ранимой, как никогда прежде в своей жизни. Что будет со мной? А что будет с нами? Будет ли он снова целовать меня и прикасаться ко мне так, как ночью перед испытанием? Люцифер такой красивый, даже сейчас, когда его лицо выражает беспокойство. А я, напротив… изуродована. Я ненавижу себя за то, что продолжаю верить, что внешность для мужчины может быть важнее, чем личность. Но в данный момент я не могу избавиться от мыслей об этом. Я хочу остаться наедине с этими размышлениями, но Люц встает и тушит свечи. После этого я слышу шорох. Каждая мышца моего тела напрягается, когда я ощущаю его тело рядом со своим.
– Я не уйду, – шепчет он мне на ухо. – Даже если ты хочешь этого сейчас. – Люцифер опускает руку мне на талию, и я придвигаюсь к нему поближе так, словно мое тело идеально вписывается в его объятия.
– Я останусь здесь.
– Ты не должен этого делать. Не должен утешать меня. Это всего лишь лицо, а не руки или ноги. Было бы хуже, если бы у меня не было больше возможности сражаться.
Я чувствую, как его губы касаются моего затылка. Он целует мои жесткие волосы.
– А где я, по-твоему, должен быть? Ты лежишь в моей кровати.
– Сариэль наверняка была бы не в восторге от этого, – тихо отвечаю я, радуясь, что темнота скрывает пылающий румянец на моих щеках.
– Тебе не стоит снова провоцировать ее. – Люцифер притягивает меня ближе к себе, и теперь я чувствую все его тело рядом со своим. Мне слишком хорошо, и у меня нет сил сопротивляться этому. Он теплый и надежный. – А теперь спи, – бормочет он позади меня. – Алессио очень строгий врач. Он запретил мне тебя напрягать.
– Он так сказал?
– Кстати, – шепчет Люцифер, – не рассказывай ему, что я сплю в твоей кровати.
– Ты этого и не делаешь. Это я в твоей сплю.
– Хм… – Его рука скользит по моему животу, и я вздрагиваю. – Значит, к счастью, я не нарушаю его правил.
Этой ночью я еще долго не могу заснуть, потому что Люцифер дышит мне в шею. Я рада, что он остался со мной, но мне хотелось бы, чтобы архангел поцеловал меня по-настоящему.
Фелиция сидит на кровати Люца, пока Лилит пытается как-нибудь подстричь мои волосы. Она совсем не справляется с этим, и я смеюсь над ней. Движение натягивает кожу на моей щеке, и я гримасничаю.
– Ты волнуешься? – спрашиваю я у своей подруги. Я нечасто видела ее такой беспокойной, как сегодня. Она каким-то образом уговорила Михаэля разрешить ей прийти ко мне в гости. Кассиэль стоит за дверью, это он привел ее сюда. Будет ли Кассиэль удивлен, когда увидит меня такой? Фелиция и виду не подала.
– Мне надо было остаться с тобой, – вырывается вдруг из ее уст. – Мне так жаль. Я должна была помочь тебе. Если бы ты сгорела там, я бы никогда себе этого не простила.
К моему удивлению, она тут же начинает плакать.
Я беспомощно смотрю на Лилит, которая только пожимает плечами.
– И так уже несколько дней. Фелиция орала на Михаэля так долго, пока он не отпустил ее к тебе. Думаю, он рад, что наконец может посидеть в тишине.
Я встаю со стула и подхожу к кровати. Моя лодыжка все еще не зажила, поэтому я скорее хромаю, чем иду.
– Все в порядке, Фели. – Я аккуратно опускаю руку на ее плечи и притягиваю ее к себе. – Твой отец спасал тебя, это была его обязанность.
Подруга смахивает слезы со своего лица.
– Но он должен был и тебе помочь.
– Слава богу, что он этого не сделал, иначе я бы осталась у него в долгу, – отвечаю я, заставляя ее рассмеяться между всхлипываниями. – Я и не ждала, что он мне поможет, но была рада, что он защитил тебя.
Фелиция выпрямляется и внимательно рассматривает мое лицо.
– Ты все еще красивая, – говорит она. – Может быть, даже красивее, чем раньше. Тебя делает красивой твоя смелость и храбрость. Ты могла оставить нас всех наверху.
– Я бы так никогда не поступила, – смущенно отвечаю я. – Это было бы неправильно.
– Но большинство людей сделали бы именно так. Они бы думали только о себе.
Я смущенно пожимаю плечами:
– Каждый человек сам для себя решает, что для него правильно и сможет ли он жить дальше, если сделает что-то не так. Я не буду никого за это осуждать.
Фелиция гладит меня по щеке и улыбается.
– Надеюсь, тебе никогда не придется жалеть об этом.
– Нам пора идти, – вмешивается Лилит. – Остальные уже долго ожидают нас за дверью, и они не очень терпеливы.
Я встаю и смотрю на себя в зеркало. Кожаные вещи, которые были надеты на мне во время испытания, защитили мое тело, пострадали только руки и лицо. Алессио убеждал меня в том, что раны заживут, но моя кожа больше никогда не будет прежней. К счастью, никто сегодня не настаивал на том, чтобы я надела платье: кроме того, я запретила Лилит замазывать раны. Я не хочу скрывать того, что архангелы сделали со мной. Я медленно хромаю к двери, а Фели идет рядом со мной. Сэм, Балам, Алессио, Форфакс и многие другие последователи Люцифера ожидают нас в салоне. Они смотрят на нас, и разговоры затихают. Глаза Кассиэля округляются, когда он видит меня, но ангел не подходит ближе.
– Они все настояли на том, чтобы сопроводить тебя в зал заседаний, – шепчет Лилит позади меня.
Потому что они думают, что я ключ, открывающий дверь к их счастью. Они считают, что с моей помощью Люцифер победит других архангелов. Что будет, если они узнают, что я лгала им все это время? Что я победила не ради них, а ради того, чтобы спасти людей?
– Готова? – спрашивает Наама у меня и Фели. Когда я киваю, они с Лилит встают по обе стороны от нас. Мы, четыре девушки, шагаем по коридорам, а соратники Люцифера молча идут позади. Я поднимаю голову, когда мы подходим к залу. Фелиция берет меня за руку, двери открываются, и мы заходим внутрь.
Как и в прошлый раз на аукционе, ангелы выстроились по краям зала. На трибуне сидят архангелы. Очевидно, они ждут уже некоторое время, потому что выглядят обозленными. Гул голосов умолкает, уступая место благоговейной тишине в тот самый момент, когда Наама и Лилит ведут нас в центр зала. Донна и Алисия уже ожидают нас там, охраняемые двумя херувимами. Лилит сжимает мою руку, а затем направляется к Сэму и остальным.
Донна дрожит. Неужели Габриэль наказал ее?
– Мне очень жаль, что с твоей матерью такое случилось, – говорю я, действительно имея в виду то, что сказала, хоть и не совсем понимаю, почему она и пальцем не пошевелила, чтобы спасти ее. Если бы Донна добралась до матери раньше, чем я, женщина могла бы выжить. Девушка поднимает голову и смотрит на меня полным ненависти взглядом.
– Ты должна была спасти ее первой! – шипит она.
Я растерянно смотрю на Алисию.
