— Как мило, — Ландар все еще улыбался.
Я отставила кофе, испугавшись, что пролью его. Пожала плечами.
— Обычная инсценировка.
— Рад, что мой подарок тебе пригодился.
— Все ваши дары — бесценны, мой князь, — заученно повторила я.
— Покажи мне.
— Что? — не поняла я. — Вызвать защитника? Сюда?
— Нет. Покажи мне рисунок.
— Зачем? — удивилась я.
— Хочу убедиться в собственной гениальности, — с насмешкой протянул он.
Я снова пожала плечами, встала, развернулась к нему спиной.
— Нет. Иди сюда. Опустись.
Я скрипнула зубами, встала на колени перед его креслом, перекинула вперед влажные волосы. Задрала свитер, обнажая спину. И вздрогнула, когда Ландар коснулся меня. Он никогда меня не трогал. Ни разу. С того самого дня, как привел в Башню Безмолвия после смерти моих родителей. Единственное его прикосновение, что я знала — это прикосновение кисти. И сейчас я замерла, ощущая, как скользят пальцы по моему позвоночнику, обрисовывая косточки. Я дрожала, ощущая это медленное скольжение кончиков пальцев по моей коже. Он передвинул ладонь туда, где спал волк. Обрисовал контур.
— Да. Красиво.
Я наклонила голову, надеясь, что осмотр закончен, и я могу встать. Но его пальцы сместились правее, туда, где чернел другой знак — пентаграмма с руной внутри.
— Это я подарил тебе на восемнадцатилетие.
— Да, мой князь.
— Долголетие. Способность оставаться молодой долгие годы… знаешь, миллионы женщин готовы отдать душу за такой дар.
— Я знаю, мой князь. Я ценю ваш подарок.
Палец прочертил дорожку к ребрам. Там змеились две линии.
— Твой первый найденный одаренный. Сколько лет тебе было?
— Тринадцать.
— Да. Тринадцать. Способность видеть в темноте. Ты просила меня об этом. Ты была такая маленькая и боялась спать одна. Тебе казалось, что во тьме бродят призраки.
Я сжала зубы. В мои тринадцать мне снились кошмары. Только я не знала, что надо бояться не чудовищ во снах, а того, кто приходит утешать меня.
— Повернись.
Я медленно развернулась. Ландар потянул вверх мой сбившийся свитер, нежно убрал волосы мне на спину. Положил ладонь под ключицу, где темнел еще один рисунок.
— Или вот. Ускоренная регенерация. Исцеление. Твое тело никогда не заболеет.
— Да, мой князь. — Я подняла голову, глядя в его глаза. Снизу — вверх. — Ваши дары бесценны. Вы создали тело, которое будет служить вам долгие годы. Не старея.
Он склонился ниже. Ладонь переместилась на мой затылок. И Ландар резко зажал волосы в кулаке, до боли, до крика, который я загнала вглубь себя. Спина выгнулась, как и шея.
— Я дал тебе очень много, Диана, — негромко произнес он. — Не разочаровывай меня.
Я пыталась вдохнуть в том положении, в которое он меня поставил. Черные глаза прожигали во мне дыры, губы князя побледнели.
— Моя жизнь принадлежит вам, мой князь.
Он медленно кивнул и разжал ладонь. Захотелось потереть зудящий затылок, но я удержалась.
— Оденься, — приказал он, вновь открывая свой ноутбук. — И поешь. Мы скоро пойдем на посадку.
Я молча подняла свой свитер, уселась в кресло. Правда, есть не стала, уставившись в иллюминатор. Ландар повернул ко мне голову, явно недовольный, но я не отреагировала.
Вскоре рыженькая попросила пристегнуться, проверила наши ремни. Самолет начал снижение. Шасси мягко коснулось трассы, мы прибыли в частный аэропорт князя. У трапа уже ожидали две машины. Дождь заливал землю, и к нам бросились слуги с раскрытыми зонтами. Я повернула голову к Ландару.
— Ты не едешь в Башню?
— Нет, — он надевал черные перчатки и на меня не смотрел.
— Тогда… до встречи, мой князь.
Он кивнул, сделал шаг к автомобилю, возле дверцы уже ждал водитель, готовый услужливо распахнуть ее перед господином.
— Да, вели подготовить покои для нового жителя Башни, — бросил он.
Я застыла.
— Покои?
— Да. На нижнем этаже.
— На нижнем? — сглотнула с трудом.
— Да, — он посмотрел мне в глаза. Бесконечная тьма… — У нашего гостя ведь нет силы, верно? У господина Штена. Значит, его место на нижнем этаже.
Я сжала руки в ладони, но Ландар уже отвернулся и пошел к автомобилю. Слуга бежал рядом, удерживая над головой господина черный зонт. Минута — и князь сел на заднее сидение, дверца захлопнулась. Я медленно побрела к своей машине, ощущая на языке холодные капли. Соленые…
Глава 8
Башня встретила меня привычной тишиной. Уж не знаю почему, но здесь действительно было тихо. Может, сказывалась сила князя или других странников, но звуки здесь казались приглушенными, смазанными. Помню, в четырнадцать я забралась на смотровую площадку и принялась орать. Кричала что было мочи, топала ногами и колотила в ворованную крышку от кастрюли. И все равно звуки гасли, как я ни старалась. Потом, обессилев, я сползла на пол и поняла, что князь стоит у стены. Наверное, он стоял там долго, все то время, что я бесновалась, пытаясь сотрясти это холодное безмолвие.
— Я ненавижу тишину, ненавижу! — заорала я. Вернее попыталась, потому что голос я тогда сорвала, и остался лишь сиплый шепот.
Ландар присел рядом с ней, внимательно глядя в глаза.
— Чем плоха тишина?
— Я ненавижу ее! Тишина означает страх, смерть, одиночество! Ненавижу!
— Но ты не можешь с ней бороться, — резонно заметил он. — Ты лишь охрипла, а Башня Безмолвия осталась прежней. Разве не глупо бороться с тем, что сильнее тебя, Диана? Разве не умнее принять это? Полюбить?
— Нет! — я упрямо ударила кулаком по камню, обдирая кожу на костяшках. — Я буду кричать, пока не оглохну!
— Это обязательно произойдет, Диана, — он посмотрел на мою ладонь, по которой текла кровь.
В тот день Ландар подарил мне ускоренное исцеление. И наказал глухотой. В прямом смысле — целый месяц я ничего не слышала. Перед тем, как сделать это, князь сказал, что мне нужно научиться жить с тем, чего я боюсь. А тишины я боялась. А значит, была слаба перед ней. Он хотел, чтобы я была сильной.
Тогда я не разговаривала с ним еще два месяца. Даже когда звуки вернулись. Ландар лишь улыбался. Он знал, что за месяц безмолвия я свыклась с тишиной. Не полюбила, но приняла.
* * *
Сейчас Башня уже не вызывала у меня тех эмоций. Я воспринимала ее просто как часть моего прошлого, без особых эмоций. Возвращаться сюда не любила, и хорошо, что визиты бывали не столь часты, у Ландара апартаменты в каждом городе земли, везде — самые лучшие, так что не было необходимости каждый раз лететь с докладом сюда — в горы бывшей Трансильвании.
