Глава первая
1
Южноморск – самый романтичный городишко из всех приморских городов России. Там исполняются мечты, исцеляются сердца, да еще вдобавок случаются всякие приятные неожиданности. Об этом повествуют рекламные буклеты. На этом настаивают рекламные щиты, разжигая досужее любопытство путников.
И с первого, и со второго, и даже с третьего взгляда Южноморск производит впечатление удачно спланированного, с умом расположенного городка, живописно раскинувшегося на берегу ***ского залива. Зеленый, нарядный и ухоженный, он зазывно сверкает зеркальными окнами роскошных отелей Греческой набережной и ослепительно белыми гранями небоскребов деловой части, где позвоночный столб города, – проспект Казачьих Атаманов, – пересекают с одной стороны, Боспорская, с другой – Киммерийская улицы. Здесь же, в контролирующей близости располагается административный центр – великолепная Ратушная площадь, поражающая прихотливым разнообразием архитектурных стилей, начиная со строгой готики мэрии, продолжая надменным ампиром Дворца Правосудия и заканчивая забавным рококо здания собеса. Но больше всего радует разборчивый взгляд просвещенного туриста отсутствие апокалипсиса бетонных дворцов и бамбуковых хижин. Богатство и нищета здесь принципиально не соседствуют, предпочитая недолюбливать друг друга на расстоянии. И если престижные кварталы Южноморска не блещут особой оригинальностью, являя собой все те же, достойные сожаления типовые памятники мотовства и тщеславия, то районы бедноты выгодно отличаются какой-то совершенно заграничной захудалостью. Чего ни хватишься, все там есть. И подозрительные игорные притоны, и китайские прачечные, и кошмарные дискотеки, и грошовые забегаловки, и меблированные дома, и конторы по найму неквалифицированной рабочей силы, и антикварные лавочки, торгующие скифской бижутерией, коринфской металлической посудой и поддельной казацкой амуницией…
С севера и востока Южноморск уютно окружен плюшево-гобеленовыми горами, в которых, за несколько лет до описываемых событий, обнаружились минеральные источники, чьи целебные свойства, по уверениям специалистов, не уступают нарзану, бальзаму «Биттнер» и яблокам Гесперид вместе взятым. Неудивительно, что подножия гор в считанные годы украсились курзалами, вершины – фуникулерами, а предместья города – санаториями и лечебницами. Из обычного приморского городка Южноморск стал стремительно превращаться в модный круглогодичный курорт с горнолыжными претензиями, в этакий фешенебельный перекресток больших денег и безудержных трат. Даже утренние туманы приобрели здесь со временем изысканный оттенок какой-то бальзамической пряности, заставляющий старожилов брюзгливо воротить носы и ностальгически вспоминать былые антисептические рассветы, обволакивавшие грязные переулки и избоченившиеся хаты хлорированной желтоватой дымкой.
2
Да что там досужее любопытство, когда и недосужее-то порой не в силах уберечься от соблазна. Как, например, вот этот мотоциклист в черной коже, что несся себе по левой, самой скоростной полосе, и вдруг, увидев прямо по курсу огромный рекламный щит, а на нем пальмы, девушек в бикини, роскошную яхту, отдохновенный пляж, а также сияющий шиком, блеском и неподдельной гламурной красой ночной клуб по имени «Амфитрита», настоятельно рекомендующий зарулить на всю оставшуюся жизнь к нему на умопомрачительный постой за ради незабываемых впечатлений от роскошного ужина, зажигательных танцев, суперромантических лунных прогулок на клубной яхте и за ради много чего еще, о чем не принято сообщать официально, моментально повелся, перестроился в крайний правый ряд, дождался указателя, свернул на подъездную, обсаженную высокими пальмами, дорогу, и дал газу. Плевать, что время еще детское и до восхода луны довольно не близко…
Большое трехэтажное здание из белого камня, к которому подъехал мотоциклист, если и не было фантазией из венецианского стекла и каррарского мрамора, то мало в чем ей уступало. Однако парадный вход, как и следовало ожидать в такую рань, неоновыми огнями не сверкал, и привратники в голубых ливреях с золотыми галунами не томились на его ступенях, изнывая от своей невостребованности.
Мотоциклист подкатил на малом ходу к торцу здания, где, согласно указателям, находилась автостоянка, и, оставив своего стреноженного коня между скромным грузовичком и шикарным мерседесом-кабриолетом, вернулся пешком к парадному входу. На зеркальных дверях висела броская табличка с уведомлением: «Мы начинаем в 6 пополудни, но Вы можете начать, когда пожелаете, если соблаговолите проследовать в один из наших баров – на пляже, либо в правом (от Вас) крыле здания». Мотоциклист пожал плечами, снял свой шлем с тонированным забралом и, приложив его к зеркальной двери, попытался что-то высмотреть в непроницаемых недрах заведения. Ничего не высмотрев, обогнул здание с противоположной стороны.
Взору его предстал небольшой, сверкающий тропической белизной полупустынный пляж. Обещанный бар приветливо колыхал пальмовыми листьями своей крыши в шагах тридцати от прибоя. Стайка щебечущих девушек в бикини и парочка рельефно-мускулатурных мальчиков активно балдели в его тростниковой прохладе. У деревянного причала, пристроенного к длинному бетонному волнорезу, горделиво покачивалась роскошная, отделанная медью и хромом прогулочная яхта. Полюбовавшись, но, видимо, ничем из перечисленного не прельстившись, мотоциклист обернулся к главному зданию, располагавшему с этой стороны увитой плюшем и диким виноградом террасой. С террасы доносились голоса официанток вперемешку с характерным звоном расставляемой посуды, и проницательный мотоциклист сразу догадался, что именно здесь посетители вкушают роскошные ужины и, возможно, предаются зажигательным танцам. Заглянуть, не привлекая нежелательного внимания, под зеленые покровы террасы, находившейся на уровне второго этажа, представлялось маловероятным. Экстрим в перечне соблазнов этого заведения отсутствовал. Мотоциклист, не раздумывая, отверг эту мысль и двинулся вдоль здания к противоположному торцу, где и обнаружил вход в еще один бар.
У входа стоял чернявый парень с колючим взглядом, плохим настроением и никудышными нервами, одетый в явно неуместную длинную серую куртку и камуфляжные штаны. Причем свою правую руку этот мизантроп откровенно покоил за пазухой.
– Зякрита, – не дожидаясь вопросов, неприязненно бросил чернявый чернокожаному.
Мотоциклист остановился, призадумался и вдруг… улыбнулся. Его улыбка была молодой и обаятельной, в глазах мерцала застенчивость, голос звучал искренне и доверительно.
– Да я на минутку, земляк. Мне Мартимьянычу только пару слов шепнуть…
Чернявый на мгновение замялся, расслабился, за что немедленно поплатился, получив рифленой подошвой тяжелого ботинка по небритому кадыку. Ударом его отбросило к стене, по которой он и сполз на выложенную затейливой плиткой дорожку. Выскользнувшая из-за пазухи рука разжалась, и большой черный пистолет моментально сменил хозяина. Проверив обойму и переведя рычажок режима огня с автоматического на одиночный, мотоциклист надел шлем, опустил забрало и бесшумной черной тенью исчез в проеме.
