Как писала на следующий день после выборов The Times, проигрыш тори – это настоящий шок для партии. «Гарольд Вильсон предложил стране самостоятельный проект, воплощение которого требует как минимум четырех лет работы, но никто не сомневается в том, что в наследство ему достался серьезный груз – крайне несбалансированная экономика»
[977]. «Важно подчеркнуть, – продолжал автор статьи, – приход новой партии к власти – это и звонок для США. Отныне, в отличие от 13 лет правления консерваторов, Англия перестает быть страной, которая может играть роль верного союзника в тот момент, когда нужна помощь»
[978].
Как писала в тот же день The New York Times, «начиная с 1945 года еще ни одно британское правительство не стояло на пороге столь судьбоносных решений, которые предстоит принять кабинету Вильсона»
[979].
Незначительное большинство в палате общин, которое получали лейбористы над консерваторами, в условиях, когда в Парламент вошла также и третья партия – либералы с девятью местами, делало любой маневр нового правительства, в том числе и на внешнеполитическом фронте, поводом для широкой парламентской дискуссии.
16 октября британская газета The Evening Standard вышла со следующей оценкой: «Незначительное большинство не рассматривается в качестве мандата для больших перемен, как во внутренней, так и во внешней политике. Либералы могут сыграть роль тормоза в отношении нового лейбористского правительства»
[980].
В правительственных кругах Вашингтона также внимательно следили за исходом выборов. Уже на следующий день, когда стало понятно, что победили лейбористы, посол США в Великобритании Дэвид Брюс направляет в Вашингтон телеграмму – справку о новом премьер-министре Г. Вильсоне и возможном влиянии его прихода к власти на англо-американские отношения.
Брюс писал, что «Вильсон по праву занял место лидера партии», и на ключевые посты в кабинете (главы Форин-офиса, министра обороны и канцлера казначейства) им «будут поставлены свои люди»
[981]. (Пост главы Форин-офиса занял Гордон Уокер, министром обороны стал Денис Хили, канцлером Казначейства назначен Джеймс Каллахан.)
«Вместе с тем, – продолжал американский дипломат, – нас ждут более неуступчивые переговорщики, чем те, с кем мы сотрудничали в последние годы». Но одновременно с этим Брюс заявлял: «Будучи умным политиком, Вильсон адаптирует партийные внешнеполитические установки к тем реалиям, с которыми имели дело его предшественники из консервативных кабинетов. <…> Реалист и прагматик Вильсон продолжит политику ухода Англии “к Востоку от Суэца”»
[982].
Уже в первые дни после оглашения списка министров кабинета Вильсона определены общие черты военно-политических установок лейбористов. 19 октября 1964 г. The Times обсуждала первые заявления нового министра обороны Великобритании Д. Хили: «Хили намерен взвесить цену каждого фунта, который тратится страной на оборону. Коснется это не только вопросов закупок, но и уровня формулирования стратегических линий высшего порядка»
[983]. В статье речь шла о форме, размере и масштабе военного присутствия войск Ее Величества за рубежом
[984].
Через 11 дней, 27 октября 1964 г., в Вашингтоне прошла первая личная встреча представителей администрации Джонсона и внешнеполитического блока нового британского кабинета. С американской стороны присутствовали президент Л. Джонсон, госсекретарь Д. Раск, советник по национальной безопасности МакДж. Банди и помощник госсекретаря по вопросам Европы У. Тайлер. Британскую сторону представлял новый глава Форин-офиса Городон Уокер и британский посол в США Дэвид Ормсби-Гор. Стороны обсудили широкий спектр международных проблем, хотя в ходе дискуссии проблемы региона Персидского залива и стран Аравийского полуострова не затрагивались. Было выражено лишь общее намерение на продолжение многолетнего сотрудничества
[985].
Приход к власти в 1964 г. лейбористов не внес значимых корректив во внешнеполитический курс Лондона. Главным приоритетом в политике нового кабинета была экономика, ведь в наследство от предыдущего кабинета команда Вильсона получила дефицит в бюджете в 8 млн ф. ст.
Любопытно, что в Москве результаты выборов 1964 г. оценивали несколько иначе. В советском руководстве полагали, что победа лейбористов должна положить начало изменению курса Великобритании на арабском Востоке. «С приходом лейбористов к власти в английской прессе стали чаще появляться статьи, призывающие к пересмотру английской политики на арабском Востоке и установлению с арабскими странами – прежде всего с ОАР – более дружественных отношений»
[986]. «В настоящее время старые основы власти Англии на Ближнем Востоке, безусловно, разрушены. Во главе угла – нефть; а сдерживание национализма должно осуществляться какими-то другими путями»
[987].
Что же произошло в действительности? Именно с приходом лейбористов к власти были юридически закреплены итоги мирного урегулирования кризиса на юге Аравийского полуострова.
16 октября 1964 г. в Каир отправилась делегация британского кабинета во главе с министром колоний Гринвудом. Цель визита – обсуждение проблем ЙАР, ФЮА и Адена, а также будущее британских баз в Ливии и на Кипре. В итоге с 8 ноября 1964 г. стороны официально закрепили за собой обязанности соблюдения перемирия в зоне конфликта на юге Аравии с дальнейшим созывом международной конференции по урегулированию территориальных претензий
[988]. Впрочем, в перспективе этот шаг не спас Англию от полной утраты своих позиций на юге Аравии в 1967 г.
Смена руководства в США и Великобритании совпала с тихой сменой власти в СССР. 14 октября 1964 г. с поста первого секретаря ЦК КПСС был смещен Никита Хрущев
[989]. Приход к власти Леонида Брежнева означал смену вех в партийной иерархии Советского Союза. Брежнев, – политик другого поколения, был государственным деятелем с качественно другой властной психологией, «человеком статус-кво», не идущим на обострение конфликта и не поддерживающим аппаратные экспромты. Как писала 16 октября лондонская The Times, «Брежнев – политик из постреволюционного поколения советских технократов, склонный скорее к либеральной политике, как во внутренних, так и во внешних вопросах»
[990].
