Стороны сознательно выбрали такую формулу разрешения кризиса, а не посредничество Совета Безопасности ООН, в составе которого был СССР, обладавший правом вето. В связи с этим А. Иден писал в мемуарах: «Русские, которые являются и поставщиками оружия, и защитниками Насера, имеют право вето, и я не сомневаюсь, им воспользуются. Они сведут к нулю любые наши начинания в Совете Безопасности»
[191].
Уже в ходе обсуждения проблем национализации Суэцкого канала, которая проходила на заседании палаты общин еще 2 августа 1956 г., премьер-министр А. Иден заявил, что он «осведомляет палату в том, что намерен рассматривать меры военного характера как средство укрепления позиций Великобритании в зоне Восточного Средиземноморья».
[192] Сразу скажем, что изначальная убежденность главы Великобритании в правомерности военного решения Суэцкой проблемы породит массу проблем в англо-американских отношениях в ходе решающей фазы Суэцкого кризиса
[193].
Группу первых скрипок, выражающую откровенно милитаристские взгляды в отношении путей решения суэцкой проблемы составляли члены неформальной «суэцкой группы» в палате общин – Джулиан Эмери, Биггс Дэвидсон, лорд Кинчинбрук. Эта группа консерваторов выражала мнения сторонников британского антиамериканизма, а также крупных нефтяников, чьи интересы на Ближнем Востоке американцы теснили год от года
[194].
В Вашингтоне понимали, к чему может привести такая позиция Лондона. В связи с этим послу США в Москве Чарлзу Болену поручили посетить председателя Совета министров Н. Булганина и передать ему конфиденциальное послание президента Д. Эйзенхауэра. Из текста отчета о визите, состоявшемся 7 августа, можно понять, что президент США «желал выяснить отношение Советского правительства к предложению урегулирования спорного международного вопроса о соблюдении международных договоров». Эйзенхауэр заявлял, что США вступили на путь мирного разрешения конфликта и хотели бы, чтобы СССР тоже приложил усилия в этом направлении и использовал свое влияние. Как подчеркнул Булганин, позиции советской и американской сторон в этом вопросе совпадали
[195]. Ч. Болен вспоминал в мемуарах, что еще 3 августа в разговоре с госсекретарем США Дж. Ф. Даллесом последний настоял на том, что «необходимо донести до русских, что для США наиболее приемлемым вариантом разрешения суэцкой дилеммы было бы именно двустороннее сотрудничество с Москвой»
[196].
Лондонская конференция по Суэцкому вопросу состоялась 16–23 августа 1956 г. В ней приняли участие 22 страны, включая ведущие страны капиталистического мира и СССР; Египет и Греция решили не посылать своих представителей для участия в конференции. Действия Египта, очевидно, были не только направлены на демонстрацию уверенности в выбранном курсе в отношениях со странами Запада, но были скоординированы с Москвой. На заседании ЦК КПСС 5 августа 1956 г. в отношении вопроса о целесообразности участия представителей от СССР в Лондонской конференции по Суэцкому вопросу было дано постановление: «Тактически не выгодно не участвовать»
[197]. Касательно тона резолюции СССР по рассматриваемому вопросу председатель правительства Н. Булганин высказался о том, что «на совещании надо сыграть роль великой державы. Твердо позицию выдержать, но проводить ее надо гибко, объективно и не оказаться в плену политического задора Насера»
[198].
В итоге страны-участницы конференции финальным коммюнике признавали национализацию канала
[199]. Было решено принять «план Даллеса», предполагавший передачу функций управления каналом международному органу, получившему название Ассоциации пользователей Суэцким каналом
[200]. (Создание наднационального органа управления каналом было оформлено в результате второй Лондонской конференции, состоявшейся 21 сентября 1956 г.
[201], не внесшей принципиальных изменений в ход процесса урегулирования суэцкого вопроса.)
В начале сентября в Каире состоялись переговоры между правительством Египта и «комитетом пяти держав» в составе США, Австралии, Ирана, Швеции и Эфиопии, выразившие мнение 18 стран-участниц Лондонской конференции
[202]. Роль одной из «первых скрипок» на конференции (наравне с США) сыграла делегация Австралии. Пробританский империалистический стиль внешней политики Канберры создал Роберту Гордону Мензису политический имидж одного из самых ярых борцов с идеями Движения освобождения
[203].
Хотя Каир отверг принцип международного управления каналом, египетская сторона тем не менее выразила готовность без ущерба для суверенитета страны достичь соглашения об обеспечении свободного судоходства, разрешить вопрос о его усовершенствовании и сборах за проход судов
[204]. Можно согласиться с бывшим заместителем министра иностранных дел Великобритании Энтони Наттингом в том, что «Египет был настроен на выработку соглашения, которое давало морским державам значительную часть того, что они требовали»
[205].
