Еще одним уроком Суэца для британских элит было полное осознание того факта, что в условиях биполярного мира все внешнеполитические действия Лондона должны быть скоординированы с Вашингтоном. В отличие от Ш. де Голля, демонстративно дистанцировавшего Францию от действий в рамках НАТО, Г. Макмиллан на Бермудской встрече с Д. Эйзенхауэром (март 1957 г.) заверил президента США в полной лояльности к американской внешнеполитической линии
[246].
После прихода к власти Макмиллана Великобритания взяла курс на стремительное возрождение принципа «особых отношений» в диалоге с Вашингтоном (март 1957 г. – Бермудская встреча).
Гарольд Макмиллан не только возродил «особые отношения» с США в их докризисной форме, но и попытался наполнить их новым содержанием «стратегической взаимозависимости». Так, в течение шести лет пребывания на посту премьер-министра Макмиллан инициировал покупку ВС Ее Величества ракет американского производства, военного космического спутника, а также запустил формально «независимый» проект создания Великобританией средств ядерного сдерживания. В условиях биполярного мира эти шаги означали четкую привязку не только к политической, но и к военной доктрине США
[247].
В области внешней политики, по мнению руководства Великобритании, следовало сделать ставку на укрепление «особых» англо-американских отношений, в рамках которых необходимо согласовать интересы двух стран на Ближнем и Среднем Востоке. После провала англо-франко-израильской агрессии руководство Великобритании решило сконцентрировать усилия на достижении наиболее значимых для страны целей – обеспечении безопасности поставок нефти из района Персидского залива, а следовательно, на укреплении своих позиций в Кувейте, Ираке и княжествах Аравийского полуострова.
Возможности британской дипломатии после Суэцкого кризиса значительно осложнились тем, что в арабском мире ее не только ассоциировали с колониализмом классического вида, но и рассматривали как проводника интересов Израиля. В этих условиях остро стоял вопрос о возможностях Великобритании контролировать ситуацию там, где этого требовали государственные интересы страны. Как подчеркивал в специальном докладе британский министр иностранных дел С. Ллойд, для Англии в будущем крайне сложно будет осуществлять военные действия в случае необходимости без поддержки или по крайней мере без благожелательного нейтралитета США
[248].
Представители Великобритании в странах так называемого Северного Яруса, прежде всего посол в Ираке Р. Стивенс, считали, что наиболее важная задача для Англии – укрепление организации Багдадского пакта. Британские дипломаты предполагали, что наилучшим вариантом развития ближневосточной политики ведущих стран НАТО было бы вступление в эту региональную организацию США.
В Соединенных Штатах в рамках развернувшейся по окончании военных действий на Ближнем Востоке дискуссии по вопросам внешней политики также рассматривался вариант вхождения в состав членов Багдадского пакта. В частности, Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) США настойчиво рекомендовал решить положительно вопрос о членстве США в этой организации, считая, что тем самым можно наиболее эффективно сдерживать распространение влияния СССР в регионе. Кроме того, ослабление позиций Великобритании на Ближнем и Среднем Востоке, как опасались американские военные, могло привести страны Багдадского пакта к политической и военной изоляции. За вступление США в Багдадский пакт выступали и американские представители в регионе. Так, посол США в Багдаде В. Голлман доказывал, что членство Соединенных Штатов в этом региональном пакте могло бы помочь эффективно бороться не только с советским влиянием, но и с распространением арабского радикального национализма, что, по мнению американского дипломата, весьма актуально для Ирака
[249].
Эта точка зрения не встретила положительного отклика в американском правительстве и, в частности, в руководстве Госдепартамента. Как напомнил В. Голлману глава ближневосточного отдела американского внешнеполитического ведомства У. Роунтри, концепция блока стран «Северного Яруса» изначально вообще не предусматривала участия в нем западных стран
[250]. Учитывая членство в Багдадском пакте Великобритании – агрессора в недавней военной операции против Египта, – вступление в пакт США на данном этапе, несомненно вызвало бы определенные трудности для американской дипломатии в регионе. Однако наиболее важным аргументом против вступления в Багдадский пакт было то, что подобное действие отрицательно сказалось бы на отношениях Соединенных Штатов с ключевыми для них странами в регионе – Израилем и Саудовской Аравией. Американское руководство полагало возможным вступление в пакт только в случае угрозы распада этой организации.
Возможность дезинтеграции Багдадского пакта вызывала крайнее беспокойство правящих кругов США. На сессиях этой региональной организации 8 ноября в Тегеране и 23 ноября 1956 г. в Багдаде уже прозвучало требование правительств Ирака и Пакистана исключить Великобританию из Пакта. И хотя администрация Д. Эйзенхауэра осознавала, что главы этих ближневосточных стран руководствовались внутриполитическими соображениями, во избежание разногласий внутри Багдадского блока было решено оказать публичную поддержку Пакту. 29 ноября 1956 г. американское правительство заявило, что «угроза территориальной целостности или политической независимости странам – членам пакта будет рассматриваться Соединенными Штатами со всей серьезностью»
[251].
Обсуждение ситуации вокруг Багдадского пакта было частью дискуссии о стратегии ведущих стран НАТО на Ближнем и Среднем Востоке. Необходимость добиваться вступления США в Багдадский пакт или по крайней мере увеличения американской экономической и военной помощи странам «Северного Яруса» была следствием признания британским руководством ограниченности своих военных ресурсов в регионе. Основные военные базы Великобритании были расположены в Адене, на Кипре и Мальте. Кроме того, для поддержки военных действий на Ближнем и Среднем Востоке британские военные были намерены активно использовать свои армейские подразделения в юго-восточной Африке. По оценке министерства обороны Великобритании, по состоянию на октябрь 1956 г. для военных нужд страны на Ближнем Востоке требовались три полноценных дивизии, в то время как для обороны этого региона Англия могла предоставить максимум три бригады, но и для этого пришлось бы перебросить резервы из Западной Германии и Кении
[252].
