Такой вариант соответствовал определенным традициям американской внешней политики. Оформление новой программы дипломатии США в виде доктрины, одобренной законодателями Соединенных Штатов, давало президенту вполне достаточную свободу для маневра, не связывая в то же время страну какими-либо жесткими военно-политическими обязательствами перед другими государствами. Таким образом, в администрации Д. Эйзенхауэра было решено сделать акцент на развитие двусторонних отношений со странами Ближневосточного региона. Как заметил президент США на совещании со своими помощниками в конце ноября 1956 г., развитие двусторонних связей с арабскими государствами позволило бы вывести из контекста ближневосточного урегулирования процесс вовлечения арабских стран в орбиту влияния США. Такая политика, как рассчитывали в Вашингтоне, могла привести к снижению влияния Советского Союза в арабском мире и прежде всего к ослаблению связей Москвы и Каира
[269].
Американское руководство определило долгосрочную политику на Ближнем и Среднем Востоке. Прежде всего предполагалось, используя американскую военную и экономическую помощь, укреплять социальную опору режимов, которые могли стать проводниками интересов США. При этом особое внимание должно было уделяться двум группам стран: Иордании, Ираку и Саудовской Аравии, с одной стороны, и Ливии, Судану и Тунису – с другой. В то же время Соединенные Штаты должны были продолжать политику экономического и политического давления на Египет с целью прекращения Г. А. Насером игры на противоречиях США и СССР в своих интересах. Осуществление второго этапа во многом зависело от внешнеполитического курса Египта. Если взгляды египетского президента на международные отношения в мире не претерпят изменений в необходимую для США сторону, американские правящие круги не исключали возможности создания двух военно-политических блоков для изоляции Египта – из стран Северной Африки и государств, в которых правили представители королевских династий Саудитов и Хашимитов
[270].
Новая доктрина американской внешней политики была одобрена Д. Эйзенхауэром 20 декабря 1956 г. на заседании Совета национальной безопасности. Будущая резолюция конгресса должна была состоять из трех разделов. Согласно первому разделу президенту предоставлялось право оказания экономической помощи по просьбе нуждавшихся в ней стран региона. Для этого следовало создать специальный фонд в 200 млн долл. После Суэцкого кризиса американское руководство собиралось значительно активизировать свою экономическую деятельность на Ближнем и Среднем Востоке. Второй раздел должен был быть посвящен поддержанию военного баланса сил в регионе, для чего американское правительство оставляло за собой право продажи оружия ближневосточным государствам. И в последней, наиболее принципиальной части речь должна была идти о предоставлении президенту права использовать американские вооруженные силы для борьбы с распространением «международного коммунизма»
[271].
Администрация Д. Эйзенхауэра была намерена активно эксплуатировать тезис об угрозе советского проникновения на Ближний и Средний Восток. Ярко выраженная антисоветская направленность предлагаемой доктрины необходима была для того, чтобы увеличить шансы на принятие ее Конгрессом США. Как признавал и сам госсекретарь США Дж. Ф. Даллес, на Ближнем Востоке не было стран, контролируемых «международным коммунизмом». Даже Сирия и Египет, государства, чьи связи с СССР по сравнению с остальными странами региона были наиболее прочными, по оценкам американских экспертов в области международных отношений, в ближайшем будущем вряд ли могли превратиться в так называемых сателлитов Советского Союза
[272]. Тем не менее успешная пропагандистская деятельность Москвы во время Суэцкого кризиса не могла не встревожить Госдепартамент и Пентагон. Таким образом, планируемая американская инициатива должна была также стать ответом на активизацию ближневосточной политики СССР.
Выдвигавшаяся инициатива была односторонним действием США. Будущая новая доктрина американской политики на Ближнем Востоке разрабатывалась без консультаций с официальным Лондоном. В интересах США логично было бы избегать впечатления о наличии неких общих интересов и совместной политики с одним из организаторов недавних военных действий против Египта.
Одной из целей Соединенных Штатов было постепенное вытеснение Великобритании с Ближнего Востока, поскольку активные действия британской дипломатии (как показал Суэцкий кризис) осложняли ближневосточную политику США. Однако, несмотря на подходящий, казалось, момент для того, чтобы окончательно взять на себя роль лидера западного мира на ближневосточной арене, Соединенные Штаты в конечном итоге были вынуждены признать за Великобританией «особые» интересы в регионе. В какой-то мере США были заинтересованы в восстановлении британских позиций в ряде стран региона, например в Ираке. Администрация Д. Эйзенхауэра признавала важность консультаций по вопросам ближневосточной политики с Великобританией, но при условии, чтобы это не выглядело как совместное планирование действий и руководство британскими политиками над менее искушенными в делах Ближнего Востока американскими коллегами
[273]. Выдвижение новой американской инициативы в некоторой степени также было ответом на ожидания ряда стран региона, полагавших, что роль лидера западных стран в этом районе мира должны взять на себя США.
Соединенные Штаты сообщили о содержании доктрины своим союзникам по НАТО в конце декабря 1956 г. Возможности Великобритании как-то повлиять на курс ближневосточной политики США были ограничены тем, что по инициативе США были прекращены все контакты на официальном уровне между американскими и британскими политиками. Возросшая активность дипломатического корпуса Великобритании в странах «Северного Яруса», которая выражалась, в частности, в более частых встречах со своими американскими коллегами, свидетельствовала о попытках официального Лондона убедить Вашингтон в необходимости широкой поддержки организации Багдадского пакта. Отсутствие обмена информацией между Вашингтоном и Лондоном объяснялось и характером американо-британских отношений непосредственно после окончания агрессии против Египта. Помимо недовольства действиями своего основного союзника США рассчитывали на скорейший вывод английских, французских и израильских войск из Египта, что позволило бы приступить к реализации новой ближневосточной инициативы Вашингтона.
В это же время, поддерживая главу казначейства Г. Макмиллана, США стали активно влиять на политическую борьбу за пост премьер-министра Великобритании. На выбор Вашингтона повлияли взгляды Г. Макмиллана на внешнюю политику своей страны, особое место в которой он отводил укреплению британо-американских отношений. Определенную роль сыграли также личные связи главы британского казначейства с американским руководством и происхождение Макмиллана – его мать была американкой
[274].
