Видение этих проблем из Вашингтона соответствовало действительности. В начале августа 1958 г. на заседании Президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев обратил особое внимание на события на Ближнем Востоке: «Разгром Ирака – это нанесение удара по нашей политике с точки зрения престижа нашей страны. Разгром Ирака – это тогда и разгром Египта и Сирии, это бы отбросило национально-освободительное движение арабского мира. Это главное. <…> Нельзя исключать, что иракское правительство боится коммунистов, не может их игнорировать и по внутренним, и по внешним соображениям»
[473].
Выстраивая политические и экономические отношения с новым иракским правительством, американское руководство было вынуждено исходить не только из совершенно новых установок иракского руководства, но и адаптировать свои прежние политические и оборонные интересы в отношении Ирака к новой политической реальности.
В ходе июля – декабря 1958 г. в рамках внутриведомственной переписки высокопоставленные сотрудники Государственного департамента не раз заявляли, что после свержения режима Нури Саида Багдадский пакт стал мертвой структурой. Однако в Вашингтоне вплоть до декабря 1958 г. не теряли надежду на то, что иракско-американские отношения, пусть даже с революционным режимом генерала Касема, останутся позитивными. Основой для такого рода рассуждений стало продолжавшееся даже после революции 14 июля тесное сотрудничество иракского правительства и западных нефтяных корпораций.
К июлю 1958 г. на территории Ирака работал крупнейший нефтяной добытчик и транзитный оператор «Ирак Петролеум Компани». К концу 1950-х гг. уровень нефтедобычи в Ираке равнялся 32 тыс т в год и был третьим по абсолютным показателям после Кувейта и Саудовской Аравии соответственно
[474]. Американская сторона наряду с британской, французской и голландской владела 27,5 % акций концерна
[475].
В итоге экономическая конъюнктура мирового нефтяного рынка заставляла Белый дом действовать быстро. Уже 4 августа заместитель госсекретаря К. Гертер отправляет в американское посольство в Багдаде телеграмму, в которой настаивает на скорейшем налаживании отношений с революционным Ираком. По мнению высокопоставленного чиновника, американская сторона должна была добиться преемственности отношений в двух принципиальных вопросах: беспрепятственное осуществление экспорта иракской нефти и скорейшее налаживание тесных политических связей
[476].
В Вашингтоне понимали, что находятся в менее выигрышной позиции, чем СССР: внутри Ирака продолжала нарастать волна антиамериканских настроений. Об этом сотрудники американского посольства в Ираке постоянно сообщали в Вашингтон. 22 августа 1958 г. на имя госсекретаря Дж. Ф. Даллеса поступает докладная записка директора аналитического департамента ЦРУ Хага Камминга, в которой сотрудник разведки говорит о многоплановой природе антизападных настроений в Ираке. «Антиамериканская волна усиливается. Речь идет не только о настроениях улицы, – мишенью официальной пропаганды стали проамериканские режимы Ливана и Иордании»
[477].
Вместе с тем реальная политическая картина Ирака в первые месяцы после революции 14 июля не была столь однородной. В тот же день 22 августа 1958 г. Х. Камминг направляет на имя Дж. Ф. Даллеса другую аналитическую записку, в которой дал анализ расклада политических сил. Главный вывод документа – в Ираке существуют значительные силы оппозиции генералу Касему, и Соединенные Штаты обязаны воспользоваться этой возможностью, дабы переломить ситуацию.
Спустя лишь месяц после революции внутри правящей верхушки Ирака назревал властный конфликт двух групп – крайне левой группы президента Касема и группы пронасеровских арабских националистов во главе с премьером Арефом. Одним из основных вопросов в этих условиях, по мнению Камминга, был вопрос о роли Насера и агентов египетского влияния в Ираке, а также вопрос о позиции армии, настроения в которой после революции 14 июля были неясны. «В условиях усиливающейся нестабильности Ирак может двинуться в любом направлении», – подчеркивал сотрудник ЦРУ»
[478].
Август – сентябрь прошли под знаком жесткой закулисной борьбы внутри иракского правительства. 25 сентября 1958 г. ЦРУ представляет Совету национальной безопасности доклад, в котором сообщается, что внутриправительственное противостояние достигло наивысшей точки.
1 октября конфликт разрешился победой группы Касема: из состава правительства выведены премьер-министр Ареф и два его ближайших соратника. Это означало, что отныне Ирак будет проводить независимую от Каира внешнюю политику. Для Госдепартамента эта новость значила, что Ирак «освободил руки не только для спора с Насером, но и свободен для любых отношений с Москвой»
[479].
На фоне этих заявлений иракской стороны 14 октября в Вашингтон поступила обширная докладная записка посла США в Ираке В. Голлмана, в которой дипломат дал характеристику общественно-политической и экономической обстановке в Ираке. Он констатировал, что после исключения из кабинета Арефа власть в стране всецело перешла к группе Касема и его сподвижников. Но в том же документе содержатся, казалось бы, сенсационные утверждения: «Группа Касема и сам генерал лично представляет собой группу явно антикоммунистических политиков. Вытеснение из кабинета Арефа и баасистких политиков не привело к усилению явно коммунистических сил»
[480].
В сложившейся обстановке главную угрозу для режима Касема, по мнению американского дипломата, представляло курдское движение во главе с вернувшимся на родину из СССР муллой Мустафой Барзани
[481]. Начиная с 1947 г. лидер курдов и активисты движения проходили обучение в Военной академии им. Фрунзе, но главное – Барзани был на личном приеме у Н. С. Хрущева. Таким образом, после возвращения в Ирак курдов стали рассматривать в Вашингтоне как прямых проводников советских интересов.
