Приняв чрезвычайно жесткие меры в ходе подавления антиправительственного восстания курдов в Киркуке (июль 1959 г.), генерал Касем фактически лишил себя возможности найти общий язык с какой-либо другой политической силой Ирака, кроме как с компартией. Политическая и экономическая помощь со стороны Советского Союза полностью лишила Касема пространства для какого-либо политического маневра. Осознав сложность своего положения, генерал Касем заметно снизил градус критики в адрес США.
Между тем положение Касема продолжало ухудшаться, его противники стремились привлечь на свою сторону всех недовольных. Подстрекаемые извне и изнутри курдские племена, враждовавшие с племенем Барзани и молчаливо поддерживаемые правительством Касема, усилили силовые действия против него. В октябре 1960 г. мулла Мустафа Барзани и возглавлявший племя его брат шейх Ахмед Барзани активизировали контакты с советским посольством в Ираке.
На внешнем фронте режим Касема стоял на грани изоляции в отношениях с региональными игроками, как из националистического, так и из консервативного лагерей. Отношения с насеровским Египтом прошли полный цикл: от чрезвычайно позитивных до состояния «холодной войны»; консервативная Иордания продолжала рассматривать перспективы монархической реставрации дома Хашимитов в Ираке. В этих условиях молчаливую поддержку ей оказывали Иран, Саудовская Аравия и Ливан
[550].
Вашингтон не собирался идти на конфронтацию с Багдадом. Анализируя заявления иракской стороны, сделанные министром иностранных дел Ирака в октябре 1960 г. в ходе американо-иракских переговоров в Нью-Йорке, специалисты Госдепартамента видели потенциальную возможность для улучшения американо-иракских отношений, прежде всего за счет предоставления американской стороной прямой экономической и гуманитарной помощи Ираку, если Багдад выразит на то свое желание
[551]. Фактически речь шла о смещении акцента в отношениях с Ираком с позиций «грубой силы» на позиции «силы мягкой».
Такая постановка вопроса была знаком «новых веяний», проникших в экспертную среду сотрудников Госдепартамента. Но по-настоящему эти идеи вышли на авансцену американской внешней политики уже с приходом в Белый дом демократической администрации Джона Кеннеди.
В этих условиях «иракская проблема» и перспективы налаживания отношений с режимом Касема представлялись в Соединенных Штатах в несколько ином свете. С начала 1960-х гг. США начинают выстраивать в регионе Ближнего Востока и зоны Персидского залива качественно новые собственные политические и экономические приоритеты. Прежде всего это касалось проблемы преобразования фактически распавшейся организации Багдадского пакта.
26–28 января 1959 г. в Карачи проходила VI встреча стран Багдадского пакта. Турция и Иран были представлены премьер-министрами, Пакистан представлял министр иностранных дел, Великобританию – министр обороны Дункан Сэндис
[552]. США как сторону-наблюдателя и члена экономического комитета представлял помощник государственного секретаря Лой Гендерсон, который озвучил специальное обращение президента Д. Эйзенхауэра к участникам встречи
[553].
На официальном уровне представители стран – членов пакта подчеркнули, что, несмотря на фактический выход иракской стороны из договора в июле 1958 г., стороны продолжают рассматривать Багдадский пакт как полноценную организацию по поддержанию безопасности на Ближнем Востоке
[554].
Вместе с тем внутриминистерская переписка Форин-офиса говорит о том, что в Лондоне были чрезвычайно озабочены отсутствием в пакте реальной оборонной базы. Заместитель главы Форин-офиса сэр Роджер Стивенс писал в феврале 1959 г., что реальным выходом из положения было бы прямое вхождение в пакт США на основе, аналогичной построениям НАТО
[555]. Однако английский дипломат подчеркивал, что его предложение вряд ли найдет реальное воплощение, так как «после выхода из Организации Ирака Багдадский пакт окончательно превратился в беззубый союз с некими экономическими интересами сторон»
[556].
Другие представители Уайт-холла говорили о том, «что в сложившихся условиях логично трансформировать Багдадский пакт в организацию исключительно экономического профиля»
[557]. Такое мнение выразил помощник главы Восточного отдела Форин-офиса В. Комбс.
Положение дел в Ближневосточном регионе не давало США и Великобритании возможности на преобразование организации Багдадского пакта в исключительно экономический организм.
26 января 1959 г. в Карачи должна была пройти 6-я Сессия Организации Багдадского пакта. За пять дней до этого, 21 января, госсекретарь США Д. Ф. Даллес подал на имя президента США меморандум, в котором сообщил, что «в сложившихся условиях в интересах США необходимо продолжать оказывать поддержку Организации Багдадского пакта»
[558].
Встреча представителей организации (на которой не было делегации Иракской республики) не принесла сенсаций. Главным ее итогом стало решение сформировать Технический фонд организации Багдадского пакта. Первоначальный взнос сторон равнялся 150 тыс. долл. (по 50 тыс. – США и Великобритания, 50 тыс. – региональные участники пакта).
Церемониальная встреча участников Багдадского пакта вкупе с отсутствием на ней делегации «выпавшего» Ирака прямо свидетельствовала, что США необходимо в скором порядке пересматривать тактику своих действий в регионе, поскольку старый набор инструментов явно не подходил к реалиям конца 1950-х гг.
Одним из свидетельств новых тенденций внутри Госдепа можно считать письмо помощника госсекретаря по вопросам Ближнего Востока и Южной Азии Роунтри послу США в ОАР Хэйру. «Мы должны четко дифференцировать наши интересы на Ближнем Востоке на первостепенные и второго порядка, – писал Роунтри. – Нет сомнения в том, что ставка, которую мы делали на консервативные режимы региона, себя не оправдала. Они проиграли националистам. Там нужна перенастройка. Нет сомнения в том, что арабский национализм сейчас на коне, но главное, всем очевидно, что Москва умело использует его для достижения своих целей»
[559].
