Весной 1959 г. Вашингтон и Лондон предприняли шаги в оборонной сфере. 5 марта 1959 г. в Анкаре члены организации Багдадского пакта подписали с США договор о сотрудничестве в сфере обороны и безопасности. Договор рассматривался как шаг Вашингтона в рамках «доктрины Эйзенхауэра». Именно поэтому в тексте договора не говорилось о том, что США присоединяются к оборонной системе Багдадского пакта. Формально документ подписан на двусторонней основе. Однако в поле реальной политики США де-факто входили в оборонную часть Организации Багдадского пакта
[560]. Договорная система регламентировала применение со стороны США военной силы, в случае если одна из стран – участниц договора обратится за помощью к Вашингтону
[561]. Фактически новая система подразумевала оказание так называемой военной помощи по схеме «доктрины Эйзенхауэра».
24 марта 1959 г. Ирак официально объявил о выходе из Организации Багдадского пакта
[562]. Это событие институционально закрепило перерождение Багдадского пакта в новую организацию.
21 августа 1959 г. Совет организации Багдадского пакта, перемещенный из Багдада в Анкару, переименовал Организацию в СЕНТО (Организация Центрального договора)
[563]. Новая Организация заняла «центральное» место в мировых геополитических построениях Запада между НАТО и АНЗЮС.
Осенью 1959 г. Вашингтон решил определить свой статус в СЕНТО. 11 сентября Госдепартамент официально заявил, что США не намерены присоединяться к оборонному Совету в рамках СЕНТО
[564]. Поведение Вашингтона фактически повторяло линию администрации Эйзенхауэра, некогда выбранную в отношении Организации Багдадского пакта. В контексте же конца 1950-х гг. это означало желание Вашингтона продолжить свою линию построения системы двусторонних договоров с лояльными США странами региона.
19–23 марта в США с неофициальным визитом прибыли премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан и глава Форин-офиса Сельвин Ллойд. Главная тема встречи, проходившей в Кемп-Дэвиде, – внешняя политика СССР, в частности на Ближнем Востоке. Болевыми точками, по заявлению Эйзенхауэра, были насеровский Египет и курдская проблема в Ираке, которую президент США видел следующей целью Советов. (Начиная с весны 1959 г. главный вдохновитель внешней политики администрации Эйзенхауэра Дж. Ф. Даллес из-за смертельной болезни участия в переговорах уже не принимал.)
Днем 22 марта стороны провели встречу по ближневосточной тематике, на которой обсуждалась региональная дуэль Насера и Касема. Британская сторона подчеркнула, что, «пытаясь упрочить собственную гегемонию в арабском мире, Насер бросает Касема в объятья коммунистов». На фоне общей озабоченности США по поводу обстановки в регионе британцы обращали особое внимание на конкретную «угрозу», которая, как заявлял премьер-министр Макмиллан, исходила от режима Касема и угрожала дальнейшей дестабилизации уже в секторе Персидского залива
[565]. Особую озабоченность британского премьера возможным развитием событий именно по этому сценарию можно объяснить тем, что вплоть до конца 1950-х гг. Персидский залив был относительно тихой и исключительно британской «заводью». Встреча не принесла каких-либо конкретных результатов, тем не менее стороны обменялись важными мнениями относительно будущего Ближнего Востока.
Главы США и Великобритании понимали, что на Ближнем Востоке и в зоне Персидского залива дают о себе знать уже качественно новые региональные тенденции, они не отказывались от попыток «починить» систему безопасности Багдадского пакта.
22 мая 1959 г. исполняющий обязанности госсекретаря США Дуглас Диллон подал президенту США Эйзенхауэру меморандум, в котором главной была мысль о необходимости дальнейшей поддержки Соединенными Штатами Организации Багдадского пакта. Меморандум был выражением «коллективной» позиции ряда профильных функционеров Госдепа (Гертера, Гендерсона). Вместе с тем, обсуждая проблемы Ближнего Востока, Диллон говорил об отношениях США с Турцией, Ираном, Пакистаном (региональными членами блока), но об Ираке в документах Госдепа в этот период уже нет ни слова. Таким образом, к весне 1959 г. Организация Багдадского пакта находилась в транзитном, промежуточном состоянии, когда она уже не могла решить задачи, для которых изначально создавалась, а понять, пригодна ли она для решения стратегических задач иного профиля, было еще невозможно.
29 июня 1959 г. главком ВМФ США в Восточной Атлантике и Средиземноморье адмирал Роберт Деннисон подал на имя министра обороны США Нила Макэлроя меморандум, в котором излагался коллективный взгляд профильных чиновников США и Великобритании на перспективы проведения совместных военных операций на территории Ближнего Востока и зоны Персидского залива.
Деннисон предлагал на рассмотрение принципы потенциального военного сотрудничества США и Великобритании на территории Ближневосточного региона. По заявлению министра обороны Великобритании Дункана Сэндиса, на которого ссылался Деннисон, недавние события в Ливане и Иордании продемонстрировали необходимость координации и совместного военного планирования США и Великобритании в Ближневосточном регионе. Сэндис также выступал за создание неформальной рабочей группы из представителей соответствующих ведомств двух стран с приоритетом американского командования в случае возникновения критической ситуации. Со ссылкой на Сэндиса Деннисон указывал, что стороны разработали серию сценариев для совместных действий в случае возникновения кризисных ситуаций на территории Персидского залива, Судана, Ливии, Ирана, Иордании и Кувейта. Такая постановка вопроса отражала озабоченность Вашингтона и Лондона перспективами дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке.
Вместе с тем адмирал Деннисон подчеркивал, что «в силу сложившихся обстоятельств британцы гораздо больше заинтересованы в образовании жестких механизмов военного взаимодействия – военное оснащение британской армии не представляет для США интереса. Единственный ресурс Великобритании – это ее военные базы в зоне Ближнего Востока и Персидского залива»
[566]. Взгляд адмирала Деннисона отражал объективное положение ситуации.
