Анализируя действия администрации Д. Эйзенхауэра на Ближнем Востоке в 1958–1960 гг., можно прийти к нескольким выводам. Иракская революция 14 июля 1958 г. стала важной вехой в истории региона Ближнего Востока и зоны Персидского залива. Оказавшись «незапланированным фактором» для правящих кругов Вашингтона, революция в Ираке поставила перед руководством США ряд вопросов – от концептуальных до конкретно политических, от успешности решения которых зависел не только политический ландшафт всего региона, но и расклад сил между США и СССР на периферии биполярной системы.
Встретив в лице касемовского Ирака пример качественно новых по сути угроз и вызовов, республиканская администрация столкнулась с очевидными трудностями в выработке четкой линии в отношении режима Касема. Сложное сочетание внутриполитических проблем самого Ирака, усиление влияния на Багдад насеристских настроений, а также начало активного сотрудничества правительства Касема с Москвой оставляли администрации Д. Эйзенхауэра мало пространства для политического маневра. Борьба правительства Касема с внутренней оппозицией и постоянная череда политических кризисов, крупнейшим из которых стало киркукское восстание июля 1959 г., сводили к нулю попытки американской администрации поддержать альтернативные Касему политические фигуры. Усугубляло ситуацию отсутствие у американских дипломатов четкого видения природы режима Касема, что в итоге привело к некорректным выводам относительно перспектив сотрудничества или конфронтации с касемовским Ираком.
Спустя два года после революции 1958 г., не добившись заметных успехов в отношении режима генерала Касема, республиканская администрация решила самоустраниться от разрешения «иракской проблемы». Как показал анализ курса администрации Эйзенхауэра в 1958–1960 гг., не найдя эффективного подхода к разрешению «иракской проблемы» с целью решения тактических задач в зоне Персидского залива, Вашингтон сделал выбор в пользу поддержания своих традиционных региональных партнеров на Ближнем Востоке, так называемого консервативного лагеря – Ирана, Иордании, Саудовской Аравии, с одной стороны, и Израиля – с другой. При динамичности развития политических процессов на Ближнем Востоке и в зоне Персидского залива, усилении позиций сил арабского национализма и Советского Союза опора на страны «консервативного лагеря» гарантировала США спокойствие «тыла» в борьбе с СССР за регион.
Глава 3
США и Великобритания в условиях формирования нового баланса сил в регионе на рубеже 1950–1960-х гг
§ 1. Доктрина «новых рубежей» и обновление внешнеполитического курса США на периферии биполярной системы
Мировая повестка дня в последние годы пребывания Эйзенхауэра у власти ознаменовалась двумя принципиально важными событиями в «третьем мире» – революцией на Кубе 1959 г. и, главное, «годом Африки» (1960 г.), давшим независимость сразу 12 государствам континента. Перемены оставляли американской стороне мало времени для раздумий
[575]. Грядущие президентские выборы в ноябре 1960 г. должны были стать вехой для американской внешней политики.
Понимали это и в Госдепе, поэтому в июне 1960 г. американские дипломаты начинают «прощупывание почвы», пытаясь ad hoc понять логику действий Москвы на арабском Востоке. 1 июня 1960 г. в Каире происходит встреча посла СССР в ОАР В.Я. Ерофеева с американским послом Рейнхардом. Согласно докладной записке советского посла, «Рейнхарда интересовали условия, на которых Советский Союз предоставляет помощь «слаборазвитым» странам, в частности ОАР, по строительству высотной Асуанской плотины»
[576]. В канун президентских выборов 1960 г. этот интерес расценивался как поиск американским истеблишментом новых подходов в диалоге с Насером.
За прошедшие после выборов четыре года демократическая партия США предприняла серьезную попытку пересмотра своих программно-целевых установок. Касалось это и внешнеполитических сюжетов. После 1956 г. «партийным голосом» демократов становится демократический совещательный совет (ДАС) – консультативный орган, созданный при Национальном комитете партии вскоре после выборов
[577].
Уже в первых программных заявлениях ДАС по внешней политике в 1957–1958 гг. обозначилась стратегия «гибкого реагирования» с упором на применение широкого диапазона политико-экономических и военных средств. Особое значение придавалось «ограниченным», «локальным» войнам. В этом идеологи демократов опирались на работы М. Тейлора, получившие широкий резонанс в верхушке демократической партии
[578]. Задачей ДАС было генерирование новых идей для развития внешней политики
[579].
Наиболее заметную роль в этом процессе сыграли политик и дипломат Ч. Боулс, экономисты из Массачусетского технологического института У. Ростоу и М. Милликэн, историк Б. Уорд, сенаторы-демократы У. Фулбрайт и Г. Хэмфри.
Особенно активную позицию в этом процессе занял Ч. Боулс. В своих работах он одним из первых доказывал важность соревнования за влияние на развивающиеся страны, неэффективность грубого антикоммунистического подхода администрации Эйзенхауэра к внешней политике и необходимость использования других компонентов влияния – экономических, технологических, идеологических. «Коммунисты, – подчеркивал он, – говорят на магическом языке социальной революции, поддерживают борьбу колоний за независимость, предлагают научную и техническую помощь для ускорения экономического развития, и все это в то время, когда мы, завязнув в сомнениях и разногласиях, прикованы к презираемому, обреченному статус-кво»
[580]. По мнению Боулса, «республиканская партия с ее традиционным толкованием силы является тормозом в соревновании с новой гибкой и очень убедительной советской тактикой». Главная стратегическая задача США, подчеркивал Боулс, – «перехват волн антиколониализма и национализма, накрывших развивающиеся страны».
