Итогом переговоров было решение Кеннеди и Макмиллана настаивать на прекращении огня в Лаосе и создании там коалиционного правительства. Главы государств подписали совместное коммюнике, в котором говорилось: «Мы живем в полном осознании опасности тем странам, которые хотели бы сохранить свою независимость и бесценное право выбора в нынешнем мире». Как писал Time, подводя итоги совещаний: «на месяцы вперед лидеры достигли личного взаимопонимания, что крайне важно для наших неспокойных времен»
[637]. В стратегической перспективе главным результатом саммита в Ки-Уесте была вновь озвученная приверженность США и Великобритании модели совместных военных действий на периферии международной системы, будь то Юго-Восточная Азия или Ближний Восток. Для Макмиллана, представлявшего более слабую в военном отношении державу, эти решения были политической победой, ради которой он поставил весь свой внешнеполитический капитал. Именно Макмиллан в течение четырех лет работы на посту премьер-министра делал все для возрождения англо-американского союза в его «досуэцкой форме».
Связующим звеном в обновленных отношениях США и Великобритании стал новый британский посол в Вашингтоне и личный друг президента Кеннеди британский консерватор Уильям Дэвид Орсби Гор.
13 февраля 1961 г., через полмесяца после вступления в должность президента Джона Кеннеди, США и Великобритания провели секретные переговоры по целому спектру ближневосточных вопросов на уровне внешнеполитических ведомств. Именно они и дали импульс англо-американскому сотрудничеству в регионе Ближнего Востока и Персидского залива в этот период.
Британская сторона во главе с послом Великобритании в США лордом Сэмуэлем Худом подчеркивала, что в течение прошедших после Суэцкого кризиса пяти лет политика Лондона и Вашингтона на Ближнем Востоке и в зоне Персидского залива четко координировалась, чего Лондон ожидал и впредь
[638].
Угрозу долгосрочным интересам США и Великобритании (за исключением арабо-израильского конфликта) представляли три проблемы – режим Насера в Египте, проникновение в регион Советского Союза и оборона позиций Запада в зоне Персидского залива. Влияние насеровского Египта, спустя 9 лет после Египетской революции 1952 г., к началу 1960-х гг. сконцентрировалось на «желании доминировать в арабском мире, мусульманском мире и Африке»
[639]. Радикализация ситуации в Конго, по мнению британских и американских экспертов, была знаком растущего интереса СССР к смежной с Ближним Востоком зоне.
В переговорах стороны обсуждали отдельным пунктом перспективы развития ситуации в зоне Персидского залива. Лорд Худ заверил американскую сторону в необходимости присутствия Великобритании в зоне Персидского залива, где политика Лондона в текущий момент переживала изменение в сторону либерализации и дарования больших свобод местным элитам.
По словам британских представителей, региональная элита стран Персидского залива была настроена на продолжение сотрудничества с Лондоном, так как опасалась образования там вакуума силы, который в условиях начала 1960-х гг. мог легко заполнить Советский Союз
[640].
Через два месяца после начала работы в Белом доме администрации Кеннеди, 27 марта 1961 г., МИД СССР в обширном докладе предпринял анализ «Политика правительства Кеннеди на Ближнем и Среднем Востоке»: «В настоящее время Ближний и Средний Восток не играют первостепенной роли во внешней политике США. Несмотря на то что в ходе избирательной кампании в ряде выступлений Кеннеди говорил о кризисе и провале политики в этом регионе, новое правительство США не предприняло до сих пор каких-либо существенных изменений по отношению к политике Эйзенхауэра. <…> “Переоценка” политики республиканцев на Ближнем Востоке была проведена в рабочем порядке и, по сути, свелась к признанию необходимости продолжения старой политики», – говорилось в этом документе
[641].
И последнее замечание, которое шло вразрез с реальным ходом вещей. В МИДе политику США в этом регионе сводили прежде всего к проблеме Израиля.
В документе давалась также оценка отношениям Вашингтона с консервативными традиционалистскими режимами региона. «Единственным событием, характеризующим отношения США и Саудовской Аравии, было решение правительства последней не возобновлять соглашения об аренде США военно-воздушной базы в Дахране, срок действия которого истекает в апреле 1962 г.»
[642]
И все-таки, каково место доктрины «новых рубежей» в процессе эволюции внешней политики США? Стала ли она революцией в области американской внешней политики?
В области трактовки этих вопросов в историографии наблюдается расхождение в оценках между представителями двух ведущих направлений в американской историографии – неоконсервативного и неолиберального.
Так, например, неоконсерватор Г. Пармет считал, что демократическая партия не смогла разработать позитивную программу в сфере международных отношений
[643]. На других позициях стояли С. Браун. Дж. Сэндсквит, А. Шлезингер мл. и другие видные неолиберальные исследователи, по мнению которых, внешнеполитическая программа демократов стала реальной альтернативой курсу республиканцев
[644].
Историк Дж. Рейхард, непосредственно изучавший деятельность демократов в области внешней политики в 50–60-е гг., указывал на наличие определенных противоречий между демократами и республиканцами по вопросам международного курса и отмечал ослабление двухпартийной поддержки внешней политики администрации Эйзенхауэра, вызванное консолидацией позиций различных группировок демократов в связи с поражением на президентских выборах 1956 г., а также процессами, развернувшимися в американском обществе после запуска советского спутника и «отставанием по ракетам»
[645].
С точки зрения анализа эволюции подходов демократов к проблемам внешней политики победа сторонников Э. Стивенсона стала вехой для эволюции внешней политики демократов. Поражение на президентских выборах 1956 г. вынудило демократов серьезно задуматься о будущем. Значительную роль в этом процессе сыграл Совещательный совет Национального комитета демократов – орган, созданный для координации действий сторонников либерального крыла партии. Важнейшими направлениями его разработок стали отход от стратегического ориентирования на «массированное возмездие» и упор на более гибкие меры в противодействии коммунизму, программа развития средств для ведения локальных войн в связи с пониманием угрозы глобального ядерного конфликта и необходимостью противодействия национально-освободительному движению.
